так называемой широкой общественности. А вот те, чье мнение для Государя важно, и так все знают…
Энсин несколько минут размышлял, затем упрямо вскинул голову.
— А все равно, всем известно, что у Государя нет никакого флота. А для сорокамегатонного залпа тяжелого крейсера не так уж важно, насколько точно ты попал в цель.
Воррент-старшина вздохнул. Нет, ну чему только учат в этих военных училищах…
— Все точно, господин энсин, надо только, чтобы команде этого самого крейсера никто не помешал сделать этот самый залп. А, как вы помните, численность команды тяжелого крейсера составляет как раз чуть более четырех тысяч человек. Причем десантного наряда там всего около пятисот человек, остальные — механики, повара, комендоры и так далее. — Он пожал плечами. — Плевая работенка для четырех десятков Воинов. Даже без Витязей. А Светлый Князь может провести сквозь пространство даже не десятки — миллионы. И никакие силовые поля этого предотвратить не смогут…
Сменившись с дежурства, энсин Ирайр принял душ и, переодевшись в повседневный комплект, присел, размышляя, чем бы занять время. Спать не хотелось. Из головы не шел разговор с воррент-старшиной. Не то чтобы он ему полностью поверил…
Дед рассказывал, что сержанты и старшины флота и десантных сил были, так сказать, носителями особого флотского фольклора. Среди них ходило много разных мифов и легенд — о гремлинах, прячущихся в бесконечных корабельных коридорах, об однокрылом вороне, не способном летать, чье карканье перед сбросом десанта считалось очень плохим знаком, а также о таинственном Мерцающем сгустке и загадочной Третьей тени…
Так что рассказ воррент-старшины мог быть из числа подобных баек. Тем более что дед всегда говорил, мол, Государь и его присные — это паразиты на теле свободного мира.
Не обладая легитимностью, не привнося ничего значимого в экономику и общественное богатство демократических стран, Государь узурпировал право властвовать и править. И, рано или поздно, утверждал дед, свободные люди объединятся и вернут себе право самим избирать верховных правителей и распоряжаться своей судьбой.
Возможно, Государь, понимая это, и сохранил некое ублюдочное подобие демократических свобод, оставив большинству ранее свободных государств Галактики возможность избирать свой парламент и формировать правительства на демократической основе. Но их свобода всегда была ограничена волей Государя. Ибо никто, ни один Президент, ни один парламент ни одной страны не могли себе позволить поступить вопреки воле Государя в том случае, когда он являл ее им. И хотя это случалось не слишком часто, настолько, что для большинства обывателей Государь был фигурой чисто мифической, но, как заявлял дед, здесь важен сам принцип. И потому это означало, что все мы живем во времена самой ужасной тирании…
