Когда он позволял ей выйти ненадолго из каморки – хотя он даже не смотрел в ее сторону, занимаясь хозяйственными делами с мрачным лицом, на котором иногда отражалась ненависть сродни той, какую испытывала она сама, – она видела, как он красив, и на память приходили те редкие минуты счастья, которые он дарил ей. И тогда ее ярость обращалась в желание, а жалость к себе самой – в благодарность к нему.
Сидя взаперти, Арабелла вспоминала, что он предупреждал ее обо всех трудностях, связанных с ее повой жизнью, в том числе и о возможных последствиях их занятий любовью.
– Не забывай, что у удовольствия есть обратная сторона. По крайней мере для женщины.
– Да, – соглашалась она с готовностью, не желая ни о чем задумываться. Такая перспектива казалась настолько далекой и сомнительной в те минуты, когда она лежала в его объятиях, испытав неземное блаженство, которое все еще растекалось по телу теплыми волнами, заставляя сердце учащенно биться.
– Но ведь у тебя есть снадобья и на этот случай?
– Да, и очень эффективные. Правда, они далеко не безболезненны. Я видел женщин, которые их принимают. Отвратительное зрелище. Иногда от них умирают.
– Наверное, можно заранее позаботиться о том, чтобы этого не произошло?
– Я делаю, что в моих силах. Некоторым женщинам везет в этом смысле.
– Будем надеяться, что я из таких. Но как бы там ни было, я не хочу отказываться от тех ощущений, которые ты мне даришь.
Он предупреждал ее и о других опасностях, когда они разговаривали в лесу. Сказать по совести, она была не вправе винить его. Арабелла ценила честность только в самой себе. Равно как и справедливость.
Странно, но она видела проявления тех же чувств в цыгане.
В своем заключении Арабелла пришла к выводу – она слышала, как Роберт ходит взад-вперед по кибиткам, и не один, а с каким-то человеком, который помогает ему перенести на новое место тяжелые сундуки и лохань для мытья, – что хотя он и выдает себя за цыгана, говорит на их языке, знает их нравы и обычаи, но предприимчив и расчетлив не по-цыгански.
Когда он выпустил ее прогуляться в очередной раз, кибитка была пуста, если не считать груды скатанных в трубки персидских ковров.
– Все эти сборы очень напоминают подготовку к войне, – заметила она.
– Именно к ней я и готовлюсь, – отозвался он, не глядя на нее и озабоченно осматриваясь.
– Я слышала такие слова от отца. Ты думаешь как принц крови, а не как простой цыган.
– Выходит, мы, цыгане, – все как один принцы крови. – Роберт внимательно осмотрел кибитку, чтобы ничего не забыть.
