— Но здесь иное. — Брусникин допил кофе из крышки термоса. — Да и в сущности — ну что может противопоставить какой-то ангел, пусть даже хранитель и, честно скажем, бесплотный дух, вполне осязаемым инструментам насилия в минуту роковую?
— Балбес ты, Никита, — присоединился к компании оператор. — Хоть и бестолочь, но тупица. Они на дальних подступах действуют.
Наблюдая, как на площадке выставляется свет, Буслаев краем уха прислушивался к резонерству актера.
— Это как вас понимать, Матвей Николаевич? — Никита протянул Буслаеву термос.
— Возьмем конкретный случай. — Оператор наполнил эмалированную кружку с олимпийской символикой, сопровождавшую его во всех съемочных экспедициях с тысяча девятьсот восьмидесятого года.
— Взяли, — не стал возражать Брусникин.
— Пожилой, но сильно пьяный халтурщик, возвращаясь с корпоративной вечеринки до хаты, упал в открытый колодец городской канализации, где запросто мог свернуть себе шею, так?
— Спорный вопрос, — выразил Брусникин протест. — Шея у него, как у буйвола. И мягкое место, как облако в штанах.
— Но теоретически?
— Теоретически мог. — Никите было любопытно, куда клонит мудрый оператор.
Мешков отложил газету:
— Со мной тоже аналогичный конфуз произошел.
— То есть. — Буслаев, как, впрочем, и Никита, сделал вид, что не расслышал Колиной реплики. — Рухни он туда чуть раньше или чуть позже, угодил бы не на плечи слесаря, а на самое распоследнее дно. Точнее, на чугунные трубы, верно? Из чего следует…
— Я тоже на слесаря упал! — перебил его возбужденно Мешков. — Представляете? Довелось мне как-то играть на банкирском празднике жизни…
Далее собеседникам пришлось по двадцатому, наверное, разу выслушать надоевшую всем историю.
— Считаю, они нарочно крышку сняли, — подвел итоги пасынок фортуны. — Подготовились. Кто-то им стукнул, что я с шабашки возвращаюсь.
— Точно, — поддержал его Никита. — И пионерам кто-то стукнул, что ты — заснувший на скамейке Санта-Клаус, когда они с тебя часы «Полет» и бороду сняли. А посох между ног стоймя поставили. И резиновый шарик натянули на рукоятку.
— Самый большой водопад, — из своего угла подал голос Фридман, заполнявший кроссворд на канистре с поддельной кровью.
— Мешков над унитазом после елки, — подсказал Никита.
— А теперь, Коля, сосредоточься, — наконец продолжил свою мысль оператор. — Когда тебя на машине везли, ничего по пути не случилось?
— Чего? — Мешков подозрительно скосился на Матвея Николаевича.
— Ну, мало ли. Может, вы в пробке застряли. Гаишник, может, тормознул за превышение. Напрягись.
