— Гуго, разуй глаза, коли теперь уж их у тебя две штуки. Здесь дама.
— Да посрать мне на твою девку!
Чигракова усмехается. Она понимает, что Начальника злит не грубость брата, и даже не то, в каком свете перед ней выставляет Рихарда дикарь Гуго.
— Дерьмо, дерьмо! — вдруг шипит Гуго и начинает ожесточенно тереть синий глаз. — Эта сволочь еще и чешется, как… дерьмо!
Рихард вздыхает.
— Вы наверняка забыли про капли, местер Гуго, — мягко встревает из угла Анастасия.
— Гуго, ты привез с Урала капли?
— Какие, к дьяволу, капли?! Водку я оттуда привез, — рявкает Гуго, продолжая страдать. — У меня полный корабль русской водки!
— Болван.
Так же внезапно Гуго прекращает шуметь и дергаться. Складывает руки на коленях. Разные глаза часто смаргивают, и вид у свирепого пирата почти испуганный.
— Рих, — шепотом говорит он. — Я уже неделю… не могу. Я не алкоголик, ты же знаешь. Ну… пока не алкоголик. Но это точно. Я не могу. Спать не могу, есть не могу. Мне страшно…
— Delirium tremens, — сталь звенит в голосе Рихарда, но мысль: «Только этого не хватало…» — проносится, полная почти отеческой грусти.
— Я же сказал, я не алкоголик! — взвизгивает Гуго. — Эти суки промыли мне мозги!!
«Было бы что промывать», — отчетливо, хором думают Рихард и Анастис.
— Ты бы видел его бороду! — свистящим шепотом выговаривает Гуго, ежась. — Он черт, Рих, говорю тебе, черт! Я лежу под лампой в фиксаторах, а он ходит! Ходит!
— И смотрит? — ледяным голосом уточняет Рихард.
— Ну.
— Так ты, значит, закупил водки?
— «Белый Кремль», строго для внутреннего потребления, — гордо докладывает Люнеманн-младший. — Алмаз жидкий! Рихард! Я ее не пил! Он знал, что я Люнеманн! Борода!
— Прямо так и сказал — «я, Гуго, знаю, что ты Люнеманн»?
— А вы не местера Ценковича имеете в виду? — снова улыбчиво журчит из угла Анастасия.
— Ну да, — злобно косится Гуго. — Ценкович.
— Как вы догадались? — поднимает лицо Начальник Порта.
— Чисто случайно, — Чигракова пожимает плечами, на лице у нее написано, что ситуация стала ясна и незанимательна. — У местера Ценковича неповторимая борода. И он, как министр здравоохранения, вполне мог бывать в центре, где лечился ваш уважаемый брат, любезнейший местер Рихард. Элия Наумович обладает фантастической харизмой, и порой… — она неопределенно разводит руками, — может показаться странным.
«…его спьяну перепугаться можно», — сообщает выгнутая бровь особистки. Люнеманн-старший убирает за ухо прядь волос, подтягивает к себе листок одноразовой электронной бумаги, перекидывает на него документ с зкрана. «Однако, — думает Рихард, — плотно же они за меня взялись». Он слегка ошарашен. Братцем Гуго интересовался один из членов семитерранского триумвирата.
