«Они думали посрамить меня и разнести весть об этом».
Эскши беззвучно смеется. Д’йирхва, «второе лезвие», припав на четвереньки, скалится одобрительно. Мать и сестра сидят истуканами, но мать произнесла именование, и значит, все же решилась пойти против великой старейшины.
Л’тхарна двигается с места. Подойдя к коленопреклоненному М’рхенгле, он вырывает из его груди нож и перетекает за спину вечного ненавистника. За волосы, вздернуть голову, приложить лезвие к горлу, дав ощутить его холод…
— Резать? — мурлычет он.
Обоняние говорит, что у М’рхенглы вся кровь прилила к голове, он ничего не видит, и ноги с руками у него трясутся в такт вспоротому левому сердцу.
Пасть врага открывается, но горлом идет кровь, и нельзя разобрать слов.
Л’тхарна выпрямляется и толкает М’рхенглу коленом. Тот мешком валится вперед, в песок, и из-под тела начинает растекаться кроваво-черная лужа.
Не умрет. Это только левое сердце.
Начать с того, что им не стоило вспоминать, кем был зачат во чреве Суриши выводок Л’тхарны. «Аи Р’харта!» Им не стоило вспоминать, потому что это свидетельствовало об ущербности их ума.
Сторонники древней чести. Ар-ха. Они находили великими воинами тех, кто обратился в пепел под бомбами х’манков, и тех, кого сожрали нукты, и прочих, обретших подобную смерть. Так много доблести, столь достойные судьбы.
В действительности у них была только Цмайши, старая, сама ставшая хитрой точно х’манк за все те годы, когда человеческая колония на Диком Порту существовала благодаря ей. Сестра Р’харты, которой, по слухам, побаивался когда-то сам грозный брат. Навряд ли юной она мечтала о таких заслугах, какие обрела после поражения, но она была одной из тех, кто поднимал человечество из праха.
Лишь ради того, чтобы сжечь последние силы в новой войне.
Древняя честь. Пора бы понять, что от нее остались лишь старые кости.
Тогда, за два дня до нападения, совет мужчин бушевал, а Л’тхарна сидел неподвижно, прикрыв глаза, и думал о Р’йиххарде. О том, долго бы длились споры, намерься Р’йиххард, могущественный х’манк, изменить слову, данному Л’тхарне. Изменить слову и вновь ввести патрулирование над колонией, вернуть орудия в гнезда по периметру, отнять у людей индикарты… М’рхенгла, малоумный, у тебя есть индикарта? Она дана х’манком, ну же, избавься от такого позора!
— …тысячи поколений героев! — завершал тот свою речь, и Л’тхарна должен был отвечать.
— Что проку в славе твоих прадедов? — медленно сказал он тогда, глядя прямо перед собой. — Чего стоят теперь их победы? Где их добыча, где их оружие? Обращены в прах — и это лучшая из судеб. Что до худшей… знаешь, что есть у х’манков такое слово — «музей»?
