*
…«Его талант в самом большом и серьезном не вызывал энтузиазма у читателей, потому что Чехов по своему мироощущению оказывался стоящим одиноко в современной толпе».
Курдюмов пишет: «Для Липы и ее матери Прасковьи («В овраге»), для Ольги («Мужики»), для послушника Иеромонаха («Святой ночью»), для старого священника о. Христофора («Степь») и молодого дьякона («Дуэль»), для студента духовной академии («Студент») и других людей религиозного склада нет бессмыслицы в самом как будто бессмысленном, нет ужаса и безвыходности в наиболее ужасном».
«В овраге» - одно из самых замечательных произведений не только Чехова, но во всей всемирной литературе, - говорю я..
Курдюмов считает «Три сестры», «Дядя Ваня» » «Вишневый сад» лучшими пьесами Чехова. Я не со
гласен: лучшая «Чайка», единственная. Но все же я неправильно писал о его пьесах. Прав Курдюмов, когда говорит, что «главное невидимо действующее лицо в чеховских пьесах, как и во многих других его произведениях, - беспощадно уходящее время». Далее опять правильно:
«Чехов подводит человеческую мысль и человеческое сердце к тоскливой мысли о неразрешимом. Для него проблема неразрешимого гораздо важнее всего остального на свете - важнее «прогресса», «блага человеческого и всех достижений».
Во второй половине марта 1891 года Чехов с Су-. вориным были в Венеции и там встретились с Мережковскими. Вот как 3. Н. Гиппиус описывает эту встречу: «…Мы жили там уже две недели, когда раз Мережковский, увидев в цветном сумраке Св. Марка сутулую спину высокого старика в коричневой крылатке, сказал:
«- А ведь это Суворин! Другой, что с ним Чехов. Он нас познакомит с Сувориным. Буренину я бы не подал руки, а Суворин, хоть и того же поля ягода, но на вкус иная. Любопытный человек, во всяг ком случае.
«Чехова мы оба считали самым талантливым из молодых беллетристов. Мережковский даже недавно написал о нем статью в «Сев. вестнике». И, однако »
меня Чехов мало интересовал… писанья Чехова казались мне какими-то жидкими.
«…Чехов, мне, по крайней мере, - казался без л е т».
«…и при каждой встрече - он был тот же, не старше и не моложе чем тогда, в Венеции. Впечатление упорное, яркое; оно потом очень помогло мне разобраться в Чехове как человеке и художнике. В нем много черт любопытных, исключительно своеобразных. Но они так тонки, так незаметно уходят в глубину его существа, что схватить и понять нет возможности, если не понять основы его существа. «Эта основа - статичность.
