— Сладкого ничего нет? — буркнул он.
— Из сладкого только сахар, если вам нужна грубая проза, а если…
— Я буду с сахаром, — робко согласился Володька, и тут зазвонил его телефон, лежащий на столе.
Володька моментально схватил его и ответил отрывистым басом:
— Степанов…
Прослушав, что ему сказали, Володька хитро взглянул на меня и уточнил у своего собеседника:
— Откуда сведения?.. А-а-а… Ну, хорошо… Спасибо.
Положив телефон на место, Володька с довольным выражением лица отпил глоток и доложил:
— У тебя съехала крыша, Таня.
— Да? — с сомнением произнесла я. — Это потому, что я терплю твое хамство, ты сделал такой вывод? Так я могу перестать. Легко!
Володька поерзал на табурете и, пряча глаза, сказал:
— На ООО «Бурный поток» у нас нет ничего. А твой Пшенников еще вчера уехал в Париж. Точнее, улетел на самолете. После Парижа он полетит в Ганновер, потом в Киль и вернется дней через десять. Сведения получены от его секретаря. Вот так, Тань, а ты говорила…
— Ну и семь футов ему под этим килем, — высказала я пожелание. — Только получается еще более смешная картина: ни один из моих визитеров Пшенниковым не был.
Я достала сигарету и перекатала ее в пальцах.
— Мне нужна фотография настоящего Пшенникова, — заказала я Володьке, и он молча кивнул.
— Завтра к вечеру, сто пудов гарантии, она у тебя будет.
— Вместе с тобой, — уточнила я.
— Само собой, без меня ее никто и не донесет, — кивнул мой верный опер. — Моя благоверная укатила на неделю. Так откуда, кстати, ты узнала об этом? Только не говори, что твои косточки так подсказали.
Я задумчиво посмотрела на Володьку и поняла, что он спер у меня реплику. Пришлось прибегать ко второму варианту.
— На тебя стучат. Прямо из РОВД, — трагическим шепотом сказала я, с удовольствием наблюдая, как вытягивается Володькина мордашка. — Мне не хотелось тебя расстраивать, но не только твоя жена, но и твоя секретарша делится со мной информацией по поводу тебя. А я делюсь с ними.
Володькины глаза остекленели, и почти наглядно стало заметно, как в голове у него забегали беспокойные мысли. Постепенно они стали бегать медленнее, и, неуверенно усмехнувшись, Володька высказал:
— Шутишь, — и внимательно посмотрел на меня.
А я в это время отвернулась. Получи, фашист, гранату за свои дурацкие шутки.
Так как настроение перебилось со скверного на приемлемое, я решила разрядить обстановку.
— Есть предложение, — сказала, ставя на плиту вторую порцию кофе.
— Согласен, можно и поваляться, — ответил Володька, закуривая и потягиваясь.
