— От верблюда, — усмехнулся Мельников, решив, что Ритка обойдется без пространных объяснений. — Так что вляпались вы, видимо, по самые ушки. И ладно это сделала Ритка, но от тебя, Татьяна, я такого не ожидал! Чего тебя-то на подвиги внезапно потянуло?
Ответа я на его вопрос не нашла, поэтому обошлась легким пожатием плеч. Потянуло и потянуло… Откуда я знаю, что на меня нашло? Может, мозги от жары потекли?
— Давайте думать, как выбираться, — тяжело вздохнул Мельников, смотря на нас с Риткой, как на потенциальных смертников. Обе мы, не сговариваясь, тоже вздохнули. Из солидарности.
Как-то вдруг очень сильно полюбилась жизнь с ее скупыми радостями и прелестями. Просто до слез захотелось жить, хоть мы и понимали всю безвыходность ситуации.
Мельников начал нам рассказывать про темные дела такого с виду безобидного старикана, а мы слушали. И, признаться, чем дальше он углублялся в свое повествование, тем грустнее нам становилось, поскольку Арташес Левонович не только сам отличался невыносимо скверным характером, но и друзья его были на редкость гадкими личностями.
* * *
Начал он свою трудовую биографию, как я уже говорила, с вооруженного грабежа. Напали они на маленький заброшенный скит, при этом убили монаха, неразумно пытавшегося оказать им сопротивление. Конечно, их быстро поймали, но доказать ничего не сумели насчет Арташеса, вот и приговорили к «вышке» другого. Арташес Левонович отличался крайней жестокостью и жадностью непомерной. При этом он происходил из интеллигенции: мать его была пианисткой, а отец — оперным певцом.
Сам Арташес музыку обожал, что, впрочем, не помешало ему через пять месяцев после освобождения грабануть оперный театр. Кстати, наверное, именно благодаря воспитанию Арташес Левонович полюбил нападать именно на оплоты культуры и религии. В конце своего пути он и вовсе стал собирать антиквариат. Говорят, его коллекция была чрезвычайно богатой.
По предположениям Мельникова, убийство Гараяна было совершено кем-то из бывших «соратников», поскольку Арташеса в этих кругах ненавидели.
— Он ведь еще и постукивал, почему и освобождали довольно быстро, — задумчиво молвил Мельников. — Так что с виду дело простенькое, а копнешь… Взвоешь! Кстати, Риточка, окна-то у вас расположены не так и далеко и были открыты. Ты ничего не слышала?
— Как я могла чего-то услышать? — удивилась Ритка. — У него же там музыка была. Я еще удивилась, почему это он ночью так музыку громко включил. Песня была такая красивая…
