Дом на запыленной тихой Горной улице оказался довольно симпатичным. Просторный, добротно и крепко выстроенный, он стоял под ветвями деревьев, обшитый досками, выкрашенными темно-зеленой краской. Почти вся улица была застроена одноэтажными частными домами на много кварталов. Движения автомашин здесь почти что не наблюдалось. Зато время от времени проносились на большой скорости разрисованные рекламой трамваи, оглашая окрестности бесцеремонным грохотом. Дома стояли так близко друг от друга, что им приходилось образовывать между собой общие дворы.
Я повернула ручку железной защелки и вошла в дверь в невысоком, потемневшем от времени деревянном заборе. Я поднялась на крылечко в две-три ступени и постучала.
Было тихо. Только легкий ветерок шумел листвой многочисленных деревьев. И более ничего. Никакого другого шума не наблюдалось, в том числе и за дверью. Я попробовала постучать снова.
— Вам кого?
Я вздрогнула, ибо голос раздался у меня за спиной, совершенно неожиданно, не с той стороны, что я ожидала. Я тут же оглянулась:
— Мне Безбородиных.
Перед соседним домом стояла маленькая старушка, появившаяся вдруг совершенно неожиданно и неслышно. Скорее всего, она пришла из соседнего дома.
— А Галки нет, она на базаре, — пояснила бабулька.
— А мне вообще-то не она нужна, а ее муж, — схитрила я.
— Кто? Василий, что ли? — неподдельно удивилась старушка. — Так он помер давно.
— Как помер? Когда? — в свою очередь, разыграла удивление я.
— Да еще в позапрошлом году. В аккурат в декабре.
— Да? Жаль, — покачала головой я.
— Чего уж там жаль! Было бы чего жалеть! — не согласилась со мной бабка. — Ворюга.
И подозрительно посмотрела на меня, словно пытаясь выискать в облике частного детектива что-то похожее на усопшего Василия. Но, видимо, упорно не находила сходства. И оттого ее взгляд становился еще подозрительнее. И я решила перехватить инициативу:
— За что ж вы его так, бабушка? Неужели он у вас что-нибудь украл?
— Ворюга — он и есть ворюга, — безапелляционно утверждала бабка. — Его вся улица знает. Он и помер-то в тюрьме. Не как все люди.
— Как в тюрьме? — Меня ошарашил такой неожиданный сюрприз.
— Как его последний раз посадили, еще лет пять тому назад… Я еще тогда внука в армию проводила. А Василий из тюрьмы своими ногами и не вышел. Преставился, слава тебе, господи.
— И за что же это его?
— За что, за что, — передразнила бабулька. — Знамо дело за что — за воровство.
Разговор не отличался особой содержательностью, зато эмоций было в избытке.
