— Аналогов много, говорит. Но я к нему все время подкатываюсь, так что, думаю, согласится. — В мужском голосе прорезалась язвительная улыбка. — Людочка, еще немного потерпишь?
— Конечно, — весело откликнулась Людмила. — Только действуй побыстрее, а то мой знакомый может продать всю партию.
— А нового ничего нет? — осведомился мужчина с любопытством.
— Пока нет.
Мне показалось, что в голосе Масловой при этих словах прозвучала еле заметная растерянность и еще — какой — то намек. Раз она распространяет оптику и все, связанное с данной отраслью техники, то могла бы продать этому своему абоненту и чертежи Шолонского. Если они у нее, конечно. Или пока опасается?
— Но если будет, ты ведь сообщишь… — попросил мужчина. Людмила с готовностью, кокетством и сдержанной иронией ответила:
— Конечно, только ты сначала пропихни первый заказ.
— Говорю тебе — скоро контракт будет подписан, — заверил ее собеседник.
— Ну тогда пока. Звони, если что. — В наушнике громким щелчком прозвучал отбой. Но тут же сработал другой.
— Вот придурок! — возмущенно буркнула Людмила. Голос ее был немного приглушен, но звучал достаточно четко. — Не может шефа обработать побыстрее! Лучше бы… Ой, к черту, — лаконично завершила монолог с самой собой Маслова.
Я совершенно забыла о сигарете, торчавшей в моей замершей руке, и вот результат — огонек, подобравшись к пальцам, задел кожу. Чертыхнувшись и швырнув сигарету за окно, я подула на пострадавший палец и продолжила вслушиваться в тишину. Скучно! Хоть бы Людмила Владимировна еще кому-нибудь позвонила…
Ну и что, что скучно? Такая уж у меня работа, а призвание не выбирают. Если бы я хотела иметь нормированный рабочий день и фиксированный оклад, работала бы в прокуратуре, как раньше. Но раз уж предпочла вольные хлеба — терпи, Татьяна Александровна.
А из прокуратуры я ушла по единственной причине — терпеть не могу, когда мной пытаются руководить. Неважно кто — просто не люблю, и все.
Я задумчиво закурила очередную сигарету, выдохнув дым сквозь ноздри, и посмотрела на порядком опустевшую пачку. Нет, так нельзя — я начала слишком много курить. Надо либо бросать, либо перейти на сигареты полегче. О здоровье пора позаботиться.
Наушники мертво молчали. Ни единого звука. Солнце начало пригревать сквозь стекло автомобиля. Тоска.
Дверь масловского подъезда открылась, и я тут же насторожилась. Но из подъезда вырулила какая-то бабуська, тянущая за собой несчастную болонку, которой, по-моему, страшно не хотелось покидать теплую квартиру. Собачка отчаянно сопротивлялась, пытаясь оттянуть неотвратимое и скользя всеми четырьмя лапами по обледеневшим ступеням.
