— Тащимся мы друг от друга, понятно?
Женька хохотнул и сел на матрасе, сбросив с себя ее руку.
— Нет, Надюх, она определяет — не под кайфом ли мы. Это нежелательно, правда?
— Нежелательно, — согласилась я. — Уезжать отсюда надо.
— Как, и отсюда тоже? — удивился Женька, а Надежда догадалась:
— Выследили!
— По какому поводу шухер? — сунулся в комнату босяк, открывший мне дверь. — Вас выследили?
— К тебе это не относится, так что лучше сгинь отсюда, — посоветовал ему Женька, и тот нехотя, но сгинул, бурча под нос некрасивые слова.
— Таня, я по-ды-хаю от любопытства! — воскликнул Ребров. — Сейчас поедем куда хочешь, скажи только, что за война, что за облава? Сидели с Надюхой, балдели по-своему, вдруг — звонок в дверь, мордовороты и мордобой! В чем дело? Кто такие и почему? Ничего я не понимаю. А? И у тебя то же самое. Мне она рассказала.
Женька обнял Надежду за плечи и притянул к себе.
— Гореловым не нравятся наши встречи. И они принимают меры, — попыталась я объяснить все сразу и в двух словах.
— А ты знаешь, я думал об этом, — обрадовал он меня.
— Вставайте и едем!
— Куда? — поинтересовалась Надежда.
— Никодим? — Я показала на дверь.
— Абрам, Аввакум! — Женька засмеялся, а в дверях немедленно возникла физиономия босяка.
— Это, Таня, не просто человек, а человек — могила! — Он рассмеялся еще раз, ощерился и босяк. — Проверенный многими и во многих заварушках молчальник.
— Ну и юморок у тебя, приятель! — отстранилась от него Надюха.
— Едем домой к Валерию Рогову. Там поговорим. Там и останетесь на пару дней, если Рогов-старший не будет возражать. А дня через два все образуется.
Как ни успокаивала я себя мыслью о невозможности продолжения преследования, первой во двор мы выпустили все же Надюху. И умно поступили! Постояли, покурили с Женькой в подъезде, пока она осматривала окрестности, потолковали о последних событиях и посмеялись даже, нашли благодаря друг другу во всем этом немало юмора.
Надя вернулась бледной от волнения.
— Здесь они! — сообщила она чуть не плача, дрожащим голосом. — По подъездам ходят. А «Москвич» за углом стоит, незаглушенный.
Я поразилась упорству охранников и в первый момент даже растерялась. Что делать? Бить их, на этот раз уже смертным боем, чтобы впредь неповадно было вмешиваться в жизнь посторонних людей, или удирать по-заячьи? Джазмен смотрел на меня вопрошающе, и это обязывало.
— Я слышала — ты с ножом не расстаешься? — спросила я его как можно более равнодушно, и он не стал отпираться.
