В душе начало зарождаться чувство раздражения против моих магических помощников, но я задавила его в самом начале, боясь быть по отношению к ним несправедливой. В конце концов — косточки не всесильны и их «слова» вполне можно счесть за сочувствие, вроде: «Да, сестренка, положение у нас незавидное». И я не стала больше их мучить. Если бы они были в состоянии мне помочь, то не стали бы попусту тратить время и отделываться констатацией фактов.
Необходим был какой-то толчок, и мне не пришло в голову ничего более разумного, чем позвонить Гарику Папазяну.
Каждый раз, обращаясь к нему, я чувствую легкие угрызения совести. Потому что его кавказский темперамент, несомненно, подвергался суровому испытанию, чего Гарик никогда не скрывал. И он все еще не терял надежды, что однажды ситуация переменится и наши отношения вступят в новую, как говорится, заключительную фазу. Честно говоря, я сама не очень понимала, почему эта фаза не наступила часа через два после нашего знакомства. Гарик был мужчина хоть куда, с замечательным характером и безукоризненным чувством юмора. Да и внешностью его бог не обидел. Уж так получилось, что ни через два, ни через сто двадцать два часа мы не залезли с ним в койку, а теперь это было бы даже странно. По-моему, легче переспать с первым попавшимся понравившимся мужиком, чем со старым другом.
Но в минуту уныния мысль о Гарике Папазяне из милиции всегда приходила в голову сыщика Тани Ивановой. Да, никогда еще он не отказал ни в одной моей просьбе, всегда являлся по первому зову, как Золотая Рыбка, хотя по горло был загружен работой, как все оперативники.
— Э-э, нэхорошо паступаешь, — утрируя свой симпатичный акцент, заявил он мне, как только узнал мой голос. — Савсэм забыла, слушай.
— Прости, дорогой, — извинилась я за все его прошлые и грядущие страдания и пригласила в гости. — Если, конечно, у тебя есть время… — добавила я под конец разговора.
— Зачем абижаишь? — ответил он с укоризной и через пятнадцать минут стоял на пороге моей квартиры с традиционной розой в руках и завернутой в газету бутылкой.
Я не сомневалась, что это был армянский коньяк.
— Ну, что случилось? — спросил меня Гарик почти без акцента после традиционной порции комплиментов и братских поцелуев. Он с ходу определил мое настроение и моментально решил выяснить его причину.
— А, — махнула я рукой, — дела житейские. Давай выпьем для начала.
— Сначала дело, а потом — удовольствие, — возразил мой верный друг.
