Тело Косого еще лежало на диване. Вокруг него хлопотали фотограф и врач-судмедэксперт. В кресле, пристроив папку на коленях, чтобы удобнее было писать, сидел господин в штатском. Коллеги составляли протокол и осматривали место происшествия.
— Идемте в кухню, Татьяна Александровна. Надо до конца прояснить обстановку.
— А разве она еще не прояснилась?
— Не совсем. Очень много неясного.
— Ну, хорошо, как скажете. А где вся компания?
— Вся компания в наличии. Свидетель на кухне. Его допрашивают. Идемте?
— Какой свидетель? А кто же, по-вашему, стрелял?
— А вот этот, которого вы убили, и стрелял, голубчик. А какой-то сосед услышал и позвонил. Его мы, правда, пока не нашли.
Я ничегошеньки не понимала. Какой сосед? Куда делся Евгений Петрович со своими подручными? Я терла виски, пытаясь осмыслить то, что услышала.
— Я вообще никого не убивала. У меня даже пистолета не было. А остальные? Где остальные?
— Какие остальные? Один мертв. Другой дает показания. Больше никого здесь не было. А пистолет вот он, рядышком с вами валялся.
— Я его даже в руках не держала, этот чертов пистолет. Вы мне лучше скажите, как это других не было? Тут еще целых четверо ошивались. Покрупнее рыбка, чем эти салаги.
Но тут я обратила внимание на открытую дверь в лоджию и все поняла. Ну конечно же. Они ушли через соседскую лоджию. Коллеги тоже поняли и кинулись звонить в соседнюю квартиру. За дверью стояла тишина. Соседи сообщили, что Матвеевна, скорее всего, на лавочке у подъезда.
Она ничего не видела и не слышала. Коллеги укорили ее за то, что оставляет открытой дверь в лоджию, и занялись чердаком. Но все было напрасно. Преступников и след простыл. Смылись.
Попытки найти соседа, который звонил Григорьеву, не увенчались успехом. Никто не спешил признаться, что совершил благородный поступок.
Единственным свидетелем можно было посчитать старенького полуслепого дедушку с палочкой, который видел, как четверо мужчин входили в подъезд. Это хоть немного поддерживало мое утверждение о существовании других участников трагедии. Остальные обитатели лавочки, по их словам, вышли подышать свежим воздухом только что.
Везучий же этот гад Колокольцев! Чтоб ему сдохнуть!
— Татьяна Александровна, а может быть, вам это показалось? Парень же говорит, что вы были втроем, что его товарищ в вас выстрелил, — осторожно, чтобы не задеть мое самолюбие, спросил лейтенантик, которого, как выяснилось, звали Колей.
Прекрасно, значит, Сергей, как ему велел Колокольцев, ото всего отпирается. Надеется на помощь Евгения Петровича или просто боится его.
