— Что с тобой, Иванова? О какой совести ты говоришь? Разве не поняла, что я вкратце пересказал тебе тот путь, который вынужден был пройти, выполняя твое поручение. А я ведь не рассказал тебе еще и десятой доли.
Я все поняла. Это не было местью. Это была законная гордость профессионала, сумевшего перерыть кучу информационного навоза и в ее недрах обнаружить жемчужину — единственно важный для меня факт. И за это я наорала на него, как последняя дура. Мне хотелось провалиться в преисподнюю от стыда.
— Мне стыдно, Мельников. Прости меня. Пожалуйста.
— Да ладно, с кем не бывает, — окончательно убил он меня своим великодушием.
После чего с чисто профессиональной лаконичностью сообщил мне, что заданные мною параметры: юность, внешняя привлекательность и внезапное исчезновение, позволили сократить круг его поисков до нескольких десятков дел. Молодые красивые девушки пропадают в Тарасове часто. Но обычно ненадолго. Чаще всего их находят живыми или мертвыми довольно быстро. Ненайденными остаются единицы. За истекший период было два таких случая, но он надеялся, что «его милый частный детектив» не занимается ни одним из этих дел, так как полагает их абсолютно «гиблыми».
— Я бы мог тебе подробно рассказать, почему считаю их таковыми. Однако думаю, что тебе будет гораздо легче сходить к почтовому ящику и забрать оттуда копии этих дел, поскольку они дожидаются тебя там со вчерашнего вечера.
— Подлец! — гаркнула я, бросая трубку, забыв о своем недавнем покаянии, и помчалась к почтовому ящику.
Через полчаса я почувствовала себя агентом Малдером. Так как оба дела оказались действительно гиблыми, и легче всего было спихнуть все в них написанное на действия летающих тарелок.
Честно говоря, я скорее напоминала себе агента Скалли, несмотря на то что ее непроходимая тупость всегда выводила меня из себя. Я так же, как и она, не верю в летающие тарелки и предпочитаю земные объяснения любых происшествий.
Я еще раз перечитала оба дела, благо это не заняло у меня и пяти минут. Их и делами-то можно было назвать с натяжкой. Заявление родственников, фотография, куцые сведения о недолгой жизни каждой из «пострадавших» и протоколы допросов свидетелей. Совершенно бесполезные бумажки, так как свидетелей-то как раз никаких и не было.
Первая девушка, студентка пединститута двадцати трех лет. Отсидев две пары, она сослалась на недомогание, ушла с третьей, села на частника и укатила в неизвестном направлении. Ее однокурсницы, выходившие на перемене покурить на крыльцо института, запомнили, что в машине находился еще один пассажир, но имел ли он отношение к их подруге — сказать не могли. Она училась на заочном отделении, в Тарасове появлялась два раза в год. На место постоянного жительства она не возвращалась.
