Я вышла из тамбура. Эх, Нубин Михаил Георгиевич, так и не выяснила я, на чьей ты стороне. Ну что ж, поезд приходит к месту назначения послезавтра, вернее, уже завтра утром, так что время у меня есть. Более того, у меня есть план.
Я зашла в туалет, смыла с кроссовок кровь и пошла будить проводника.
Милиция подняла на ноги оба вагона. Допросив каждого, они ушли дальше к голове поезда продолжать расследование.
Со мной разговаривали отдельно. У меня не было желания сдавать Никуленко. Он, наверное, прекрасно понимал, что благодаря мне мигом может стать подозреваемым номер один и будет взят под стражу.
Нужно поговорить с председателем, и я заставлю его помочь мне. Когда я постучала к нему в купе, было половина четвертого утра. Он не спал, как и следовало ожидать. Открыл мне почти сразу же. Я молча прошла и села к столику. Никуленко сел напротив меня, опустив голову. Прошла минута. Я кашлянула. Никуленко не шелохнулся. Я принялась барабанить ногтями по поверхности столика. Ноль внимания.
— Григорий Львович, — подала наконец я голос.
Он выпрямился и посмотрел на меня. Лицо его было бледным, глаза, и так тусклые, как я успела заметить в нашу первую и единственную встречу, сейчас казались совсем безжизненными. Будто нарисованными серым карандашом. От его сановности не осталось и следа. Теперь это был смертельно уставший пожилой человек.
— Я не убивал, — сказал он неуверенно и испуганно, как будто уже сидел перед следователем.
— Я знаю, — сказала я.
Надо ему хоть немного поднять настроение, а то того и гляди загнется. И вправду, он несколько оживился. Настолько, что даже немного порозовел лицом. Потом начал рассказывать. Говорил он быстро, скороговоркой. Не давая мне вставить ни слова.
— Мы только выкурили с ним по сигарете, он… Миша его звали? Да? Миша… задал мне еще пару вопросов. О чем? О… конференции, по-моему, по поводу моего предстоящего доклада. Такой доклад… Он больше, конечно, отчет…
— Сколько времени вы стояли с ним? — спросила я.
Думаю, если бы я его не стала прерывать, он бы так весь остаток ночи и проговорил.
— Две… три… минут пять, не больше. Мне тогда очень спать хотелось, я устал. А человек я уже пожилой, пятьдесят шесть лет мне. Давление у меня от этой поездки повысилось…
— Куда Нубин пошел после этого?
— Кто? А… Простите, просто я не знал его фамилии. Он мне представился в начале разговора, но я забыл. Он? Он никуда не пошел. Он закурил еще сигарету и стал что-то писать в блокнотик. Это я ушел. Я устал… давление у меня…
