С этими словами хитрец низко кланяясь покинул княгинины покои. Он был доволен. Он знал, что тщеславие женщины страшнее змеиного яда.
А княгиня осталась сидеть над украшениями. Но теперь она даже не смотрела на них.
Минуло два дня. Утих шум работ. Крепость стояла, как человек, застывший с натянутой тетивой в ожидании броска зверя.
Намертво затворились могучие ворота. Блеском стрел и дротиков ощетинились бойницы.
Ждали люди. Ждали горы — окаменевшие древние великаны, повидавшие многие сотни людских войн.
Рассвет третьего дня донес слабый шум, напоминающий реку, бегущую по камням. Шло персидское войско. Шум опередил его на несколько часов, как тень забегает впереди человека.
Но вот в солнечных лучах заблестел металл. Сверкали шлемы и щиты, доспехи и наконечники копий. Казалось, что по дороге вьется змея в золотой чешуе или течет река блестящего металла. По колено в этой реке тяжело ступали слоны. На шее каждого слона сидел человечек-погонщик с бронзовым длинным кайлом в руке. На спине слон нес нарядную беседку, в которой сидели вооруженные люди.
Звенел металл, ржали кони, стучали по камням колеса повозок. И вот, когда стали слышны голоса и видны черные бороды персов, река войны подступила к каменной плотине.
Так началась осада крепости.
Прошло несколько дней прежде, чем персы решились на первый штурм. Вся жизнь переменилась, и дети привыкли к этой перемене быстрее взрослых. Внизу, там, где прежде только белели камни и шелестели травы, да тянул ветви кустарник, раскинулись теперь яркие шатры. Ржали резвые кони, всадники как бы дразня обитателей крепости состязались в ловкости. Дымились походные костры — их было столько, что по ночам сама темнота казалась расцветшей алыми цветами. А по утрам лучи солнца не могли наиграться с блестящим металлом. Иногда меткая стрела со стен доставала конного или пешего, дерзнувшего подступиться слишком близко. И тогда маленький человечек валился на землю, смешно раскидывая руки.
Что и говорить, мальчишкам нравилась эта веселая жизнь! Нравилось наблюдать за медлительными могучими слонами — чего бы не отдал, чтобы прокатиться на таком! — нравилось бряцанье оружия на каждом шагу, нравилось, похваляясь друг перед другом, кидать камешки в сторону вражьего лагеря.
Весело жилось и девочке Манушак. Хоть старухе вдове и хватало дел втрое больше обычного, она отчего-то не гнала девочку прочь. Наоборот:
— Разотри-ка в ступке эти коренья, Манушак!
— Хорошо, тетушка!
