Гуров не стал настаивать. Он и Крячко распрощались и вышли на улицу. Уехали не сразу – укрывшись в машине, дождались появления Игнатьева. Он вышел минут через пять, сосредоточенный и слегка нахмуренный, сел в «БМВ» серого цвета и уехал.
– Каково? – спросил Крячко, кивая ему вслед. – Может, нам с тобой тоже забацать какую-нибудь студию? Будем на «БМВ» ездить, костюмы носить, сигары курить… А что? Мария у нас руководителем будет.
– Кончай трепаться, – остановил его Гуров. – Дело-то серьезное. Сам слышал – советники президента, то-се… Однако есть в этом деятеле что-то по-настоящему странное. Дела у него идут плохо, а сам на лимузине с личным шофером катается. С одной стороны, человек самой мирной профессии, а с другой – так расстроился, когда мы начали задавать ему невинные вопросы… С чего бы это?
– Артист, тонкая душевная организация, – предположил Крячко. – А может, он про эту Туманову что-то знает и теперь боится, как бы через нее не попасть в скандал? Никогда не поверю, чтобы у него не было ее телефона.
– Я тоже не поверил, но настаивать не стал, – сказал Гуров. – Мне показалось, что это будет неправильно. Попробуем зайти с другого конца.
– Хочешь навестить Сизова? – догадался Крячко.
– А ты не хочешь? – парировал Гуров.
Хореограф Сизов жил в самом конце проспекта Мира, у самой дорожной развязки. Через открытые окна его квартиры доносился шум автомобильных моторов и гром проходящих поблизости поездов. Хозяин оказался закоренелым холостяком, нервным и ревнивым человеком. Наверняка он ожидал получить от жизни гораздо больше, чем она смогла предложить ему, и теперь за это был обижен на весь свет, хотя старался этого не показывать. Но обида проскальзывала в каждом слове.
– Что, Игнатьев так вам и сказал? – изумился Сизов, едва только Гуров объяснил ему, кто они с Крячко такие, и очень скупо изложил суть дела. – Это Туманова-то – застенчивая и скромная? А он, выходит, даже адреса ее не знает? Мило! – И он залился сатанинским смехом.
Как человек, не чуждый искусству, Гуров терпеливо дождался, пока артист отсмеется, а потом заметил:
– Что вас так развеселило, Вячеслав Карлович? Честно говоря, от меня ускользает весь юмор ситуации.
– А уж какой тут юмор! – неожиданно мрачно сказал Сизов. – Сволочь этот Игнатьев! Сволочь и гнида.
– Гм, действительно не смешно, – озадаченно пробормотал Гуров. – А все-таки нельзя ли поподробнее? Почему сразу сволочь?
– Ну посудите сами, – горячо сказал танцор. – У меня было хорошее предложение от одного эстрадного коллектива. Не буду его сейчас называть. Попса, конечно, но заработок неплохой и даже зарубежные гастроли обещали. И тут появляется этот Игнатьев. Наобещал мне золотые горы. Ну, я и пошел к нему…
