Они вместе вышли на крыльцо. Крячко вприпрыжку побежал к воротам, а Гуров направился туда, где оставил хозяина дома.
Тот по-прежнему сидел на земле и, к удивлению Гурова, мрачно смолил сигарету. Он о чем-то тяжело думал. Услышав шаги, он поднял голову и с досадой посмотрел на Гурова.
– Как нога? – спросил Гуров. – Сейчас «Скорая» подъедет, отвезут тебя в больницу. Только уж ты, дорогой, шепни мне на ухо, пока есть время – что тут было в ночь на шестнадцатое? Что за люди на мотоциклах тебя тут навещают? И, пожалуйста, не вешай больше лапшу на уши. В данной ситуации это глупо.
– Да ничего умного я тебе, гражданин начальник, все равно ведь не скажу, – угрюмо отозвался Бобков, затягиваясь сигаретой. – Ну, толкнул я фуфло, что пьяный я был. С испугу это. Я ведь для вас теперь на всю жизнь замаранный. Боялся, что повяжете, если правду скажу. А теперь, конечно, чего горбатого лепить?.. Стреляли тут в ту ночь, это точно. Понаехали, суки, на мотоциклах, трещат… Ну, я сразу понял, что это кто-то кому-то стрелку назначил. Ну, мое дело десятое, я ворота на замок, собак спустил и сижу себе. А они тут рядом, значит, свои дела решали. А потом слышу – бац! бац! И опять мотоциклы загремели. Все разъехались, и тихо стало. А я все-таки, едва рассвело, вышел. Посмотреть, что тут после них осталось. Гляжу – прямо под забором жмурик лежит! Вот, думаю, подарочек тебе, гражданин Бобков! Сами понимаете, гражданин начальник, что такое труп под твоим забором. Это самое малое – каждый день по душам толковать с тобой будут. Ну, я и решил увезти этого мертвяка от греха подальше. В багажник его сунул – и на другой конец города. В развалюху какую-то бросил… Вот и вся моя повесть.
Гуров услышал, как с грохотом распахнулись железные ворота, и во двор, фырча, въехала машина «Скорой помощи». Он задумчиво посмотрел на Бобкова и сказал:
– Докуривай! Доктора за тобой приехали. А повесть мне твоя не понравилась. Где-то я уже это слышал. Вроде сказки про белого бычка история. Ты пока с мыслями соберись, а я тебя в ближайшее время навещу в больнице – ты мне что-нибудь правдивее расскажешь.
Бардин почти не выходил из дома. Некоторые люди и дня не могут прожить без свежего воздуха и пеших прогулок. Затворничество они считают губительным для здоровья. Но Бардин столько полазил по тайге и по горам и дышал таким свежим воздухом, по сравнению с которым московская атмосфера могла считаться всего лишь разновидностью отравляющих газов. И вообще он совершенно определенно полагал, что в его положении для здоровья губительны как раз прогулки. Бардин не был даже уверен, что может считать свое убежище до конца безопасным. Он попросил Анюту купить ему двадцатикратный бинокль и проводил время за тщательным поэтапным осмотром пейзажа, который был виден из окна его комнаты. На первый взгляд это был обычный городской пейзаж. Улица как улица: жилые дома, магазины, киоски, поток машин, кроны деревьев, афиши, рекламные щиты – слагаемые обыденной, безопасной жизни. Так мог думать обычный рядовой обыватель, чья судьба – как трамвай, гоняющий изо дня в день по наезженной колее. Больше всего в жизни он боится, как бы его не залили соседи сверху. И на улицу он выходит с гордо поднятой головой, не вглядываясь с подозрением в каждый куст и каждый автомобиль, торчащий у тротуара.
