Тротти снова перевел взгляд на длинную лодку и не без труда сфокусировал глазами ее изображение. «А я и впрямь старик».
Один из водолазов всплыл на поверхность и, подняв над собой руку в резиновой перчатке, сделал ею какой-то непонятный для Тротти жест.
Токкафонди ушел поговорить с Педерьяли.
– Не исключено, что тело отнесено течением, Майокки, – сказал Тротти, подходя к своему коллеге.
За трубкой мелькнула невеселая усмешка:
– Если тело вообще существует, Пьеро. Зато есть прощальное письмо – для некоего Луки.
– Кто этот Лука?
– Под письмом ее подпись – Снупи.[10] – Майокки вытащил из кармана огромный коробок кухонных спичек. – Лука – это несчастный ублюдок, которого она… – он махнул рукой в сторону реки, – пыталась склонить к любви с помощью шантажа. – Он помолчал и тряхнул головой. – Женщины!
– Что – женщины?
– Все одинаковы.
– Что-то я не пойму, Майокки.
– Все они одинаковы. С виду – ласковые, милые, прекрасные, а внутри – несгибаемые, как гвозди. Жестче и непреклоннее любого мужика.
– Если ты и правда так думаешь, Лецио, пора тебе разводиться.
– Добиваются своего, используя три линии нападения. – Он поднял вверх три пальца. – Первая и самая мощная – их обаяние, их телеса. Женские чары страшнее сотни быков. – Майокки загнул один палец.
– Вторая?
– Если чары не срабатывают, принимаются за шантаж – моральный шантаж. – Он загнул второй палец.
– А если и шантаж не срабатывает?
Майокки ткнул указательным пальцем в небо:
– Тогда тебе уготовляют сплошные адовы муки, обещая родить несчастного ублюдка.
Майокки улыбался, но его веселость не могла скрыть печали в усталых глазах. «Сплошные адовы муки», – повторил он.
Липучка от мух
– Никто не знал, что я поехал в Борго-Дженовезе.
В рот Боатти проскользнула еще одна лягушачья лапка. Он вытер губы розовой салфеткой из плотной ткани.
Тротти спросил:
– Откуда вы узнали, что я тут?
– Я и не знал вовсе. – Боатти покачал головой. – Что совсем не помешало мне обрадоваться нашей с вами встрече.
Ресторан «Пескатори»[11] открылся в Борго-Дженовезе недавно. Вернее, это была древняя траттория у реки, долгие годы противостоявшая зимним туманам, весенним паводкам и летним комарам. Пару лет назад ее купил один миланский консорциум, который решил освоить прилегающий к ней участок земли. Тратторию сначала выпотрошили, а потом отремонтировали. Фаршированная рыба, журнальные иллюстрации в рамках на стене, спирали липкой бумаги от мух и запах вина и душистого кофе явно пошли ей на пользу. Потемневшие от времени деревянные доски отодрали и заменили мраморными плитками, окна расширили, и они стали пропускать в помещение отраженный от реки свет. Снаружи тратторию оштукатурили и перекрасили. Из традиционно-охряных стены превратились в пастельно-розовые, отчего все здание приобрело какой-то нереальный вид и стало напоминать фотографию из журнала по архитектуре. Дабы воспрепятствовать парковке автомашин у стен и подъезда, на улицу были вытащены растения в кадках. Дорога, некогда покрытая асфальтом, теперь была аккуратно вымощена камнями, уложенными небольшими полукругами.
