«Чего ты ждешь?» – надрывался инстинкт. «Выруби ее, свяжи и допроси спокойно». Все верно, думал Дан. Так безопаснее. Думал, стоял – и ничего не делал.
Демоница быстро облизнула губы.
– Я не могу здесь, – призналась она с тихим отчаянием. – Не знаешь, как отсюда выбраться?
Император ковылял по скользкому хрустальному полу, под которым грациозно скользили водяные змеи, преследуя отвратительных рыб. Предтронной зале конца не было; лишь где-то там, в отдалении, маячила дверь для парадного входа – мощная колонна света. А может, только с перекуру так казалось? Может, несколько шагов всего… Император всерьез боялся оскользнуться и брякнуться с размаху о стекло. Придется ведь всех казнить! А уж надоело…
Вообще, все надоедает чересчур быстро. Надо бы с этим что-то сделать. Магов, что ли напрячь? Ну пусть придумают что-нибудь, умники вонючие. Припугнуть их хорошенько…
Обувь была ему велика – император стеснялся своих крохотных ног. Специально сшитые сапоги казались удобными, но после лишней затяжки, да на стекле вытянутые носы вели себя отвратительно. Бесконечно долгое путешествие из интимных покоев в тронную залу измучило самодержца, он унизительно вспотел в старомодном церемониальном платье и, чтобы отвлечься, всерьез обдумывал реформу одежды. Этот вопрос внутренней политики занимал его особо – сразу после встряски Совета магов и уморительно веселой идейки с налогообложением аристократических военных кланов. Но все же император продвигался вперед, и впереди него бежал шепоток: «император Саора, император Саора…». Проклятье, он не хотел быть «императором Саорой»! Но просто «императором» его никто не называл. Разве что дворцовая мразь, особо приближенная к телу, и только в глаза. А за глаза – демоны их знают… Нет, имя как таковое его вполне устраивало. Имя как имя, нормальное, благородное и мужественное. Только императору оно не нужно, вот в чем штука. Нужно магам, нужно простолюдинам, нужно разной высокородной сволочи, чтобы отличать одного от другого. Но императора, законного правителя, не приходится ни от кого отличать! Он один, другого быть не может. Императорский род Первого мира существовал почти столько же, сколько и сам Первый мир, существовал, не прерываясь, и это было так же непреложно, как двоелуние каждые двадцать малых циклов и ночь черного неба – с интервалом в два больших. В правильном случае – а чаще всего так и бывало – он с рождения звался просто Принцем Крови, а по восшествии на трон – императором. Изредка будущий правитель успевал походить под смертным именем, буде случалось такое почти невообразимое событие, как бездетность правителя предыдущего или смерть наследника. Но и тогда юноша из правящей фамилии, взойдя на престол, сбрасывал шелуху имени, как священная венценосная ящерица ставшую тесной кожу-броню, обретая вместо него титул. Ну и все прочее, что к титулу прилагалось. И Саора обрел. Вот только имя, ставшее вдруг постылым благородное имя не хотело отваливаться. Прилипло намертво, мать его! Терлась о камни венценосная ящерица, елозила, кишками наизнанку выворачивалась, да все не могла облинять.
