После непродолжительных объяснений с подругой я первым делом решила осмотреть замок входной двери. Ну, так и есть, кто-то воспользовался отмычкой. Об этом свидетельствовало несколько свежих царапин на металле.
Я вернулась в комнату и опустилась на сдвинутый с прежнего места диван. «И кто же это мог быть? — задала я себе вопрос. — Обыкновенные воры? Но тогда почему все мало-мальски ценные вещи не украдены? Телевизор, видик, камера… Ага! Камера». Я прекрасно помню, что положила ее в чехол и убрала в дальний угол ящика с постельным бельем, а теперь она лежит на столе, а чехол валяется на полу.
Переступая через разбросанные вещи, я подошла к столу, взяла камеру в руки и увидела, что маленькой кассеты, на которой изначально был записан мой последний «фильм», в ней нет. Теперь мне все стало ясно: у меня в гостях побывал кто-то, имеющий прямое отношение к делу Тимофеевских. Но кто? Сам Вениамин Михайлович? Шурочка? А может быть, Елизавета Андреевна? И тут я вспомнила о ключах, которые она мне дала. Я отложила камеру и бросилась искать ключи, которые оставила на видном месте. Их нигде не было. Да, крупная неприятность. Как человек, хорошо знающий Уголовный кодекс, я понимала, чем это может обернуться для меня. Но не успела я как следует поразмыслить на эту тему, как раздался звонок в дверь.
Припав к «глазку», я увидела стоящего на лестничной площадке Вениамина Михайловича Тимофеевского. Ну, в общем-то, этого и следовало ожидать. Правда, не думала, что так скоро. Даже времени на уборку не оставил.
Я открыла дверь. Тимофеевский, красный, как вареный рак, молча ввалился в коридор, задев меня своим огромным животом, и прямиком направился на кухню, где моментально плюхнулся на табуретку и тяжело засопел. Я последовала за ним.
— Ну что, сучка, не удивилась моему визиту?! — выкрикнул он, как только я оказалась напротив него.
Я взяла себя в руки и, пытаясь не отвечать ему грубостью на грубость, спокойно ответила:
— Пожалуй, нет.
— Вот и замечательно! Значит, разговор будет коротким, и мы сразу перейдем к делу.
Я заметила, что он сильно вспотел. Влажные пятна в области подмышек проступили даже через пиджак его серого костюма. От Тимофеевского исходил тошнотворный запах, состоящий из смеси едкого пота и резкого одеколона. Я отступила назад, прислонилась спиной к буфету, сунула руки в карманы и выжидательно посмотрела на него.
— Тебе известно, что ты в данный момент находишься под статьей?! — все так же раздраженно продолжал Тимофеевский, пытаясь закинуть ногу на ногу и изобразить из себя хозяина положения. Вышло это у него весьма комично, и я еле сдержала улыбку.
