- Эй, братцы-кролики, какая вас муха укусила?
- Слушай, пулеметчица, мы тебя на курсы записали!
- Это на какие еще курсы?
- На армейские краткосрочные. Младших лейтенантов. Командиров взводов.
- Ошалели! Да какой из меня командир? И кто же меня примет?
- А мы тебя лейтенанту Широкову, который записывал, сосватали как парня.
- Да что вы, ребята, в самом-то деле! А если он не поверит и сюда придет?
- Поверил. Вот и бумажку тебе прислал. Держи.
В тот же вечер меня буквально прихлопнуло горестное известие. Пока я тут отлеживалась, моя родная дивизия, обескровленная в боях, снялась с переднего края и выбыла в глубокий тыл на передышку и пополнение. Мой боевой стрелковый полк! Вот теперь-то я была ранена по-настоящему - в самое сердце...
Я плотно задернула занавеску и забилась в свой закуток. Укрывшись с головой колючим солдатским одеялом, я замерла в смертельной тоске. Не знаю, сколько пролежала в полном отрешении: без мыслей, без слов. Очнулась от раскатистой команды за окнами избы-палаты: "Смир-р-р-но! Товарищ командующий..."
Сердце екнуло: быть беде!.. Прибежала санитарка Клава, что-то наспех стала прибирать. Предупредила:
- Тихо! Не курить. Командарм Поленов пожаловал. Сейчас в обход с начальством нашим пойдут...
"Ну, все, - подумала я, - отвоевалась!.. Теперь уже от тыла не отвертеться..."
- Смирно! - пискнула Клава, когда генерал-лейтенант Поленов рывком открыл дверь нашей палаты.
- Эх ты, курносая! - упрекнул Клаву густым басом. - Устава не знаешь? Это же раненые - понимать надо... - Он дружески поздоровался со всеми ранеными разом, поблагодарил за то, что честно воевали, пожелал быстрого выздоровления и спросил, есть ли жалобы.
И вдруг моя занавеска на проволоке - вжик! Я даже глаза закрыла. Эх, мать честная, надо было спрятаться куда-нибудь...
- Эта? - спросил командарм не знаю кого и начал меня тормошить: Спишь, Анка-пулеметчица? Ну, здравствуй. А я-то думал, и впрямь богатырша... Впрочем, не в этом дело. Мал золотник... Как самочувствие? Что ж молчишь? Испугалась? - Он рассмеялся. - Я, дочка, пока еще не кусаюсь. Ну, да ладно. Поправляйся. Потом подумаем о твоей дальнейшей судьбе.
Надо было, наверное, что-то сказать, поблагодарить высокое начальство, а у меня язык к гортани прилип. Нет уж, спасибочки. Знаю я генеральские заботы... Опять в тыл? Как бы не так.
В эту ночь мне было не до сна. Все думала-гадала, как повернется моя судьба. Черт бы побрал мои семнадцать лет!..
