Я сбавила скорость и ехала так тихо, что через открытое окно могла разговаривать с прохожими, бредущими по тротуару. Благо время было вечернее, никто никуда в основном не спешил, поэтому я надеялась быстро узнать, где же обитает Наполеон.
Несмотря на то что Пионерский поселок находился на самой окраине Трубного района, в нем все-таки были скверики и небольшие аллеи. Именно вдоль них я и решила проехаться — в случае чего машину можно было оставить у обочины и примоститься где-нибудь на лавочке, вступить с кем-нибудь в разговор, желательно с всеведущими бабульками, и уже тогда разузнать место жительства Подольского.
Первая попытка закончилась неудачей. Я медленно и тихо приблизилась к одинокому прохожему, пожилому мужчине, который любопытно разглядывал все проезжающие мимо машины.
— Извините, — вежливо обратилась я к нему, — вы не подскажете, где проживает Александр Подольский?
Мужчина прищурился и стал с подозрительностью меня разглядывать. Затем он подошел к моей «девятке» сзади, собираясь, очевидно, посмотреть номер. Я решила как-то умерить его беспокойство и сказала:
— Он мой друг, мы пять лет не виделись…
Дед не дал мне договорить:
— Друг говоришь? Пять лет не виделись? Сидела, что ли? — Голос его становился все агрессивнее и агрессивнее. — А пошла ты!.. Развелось вас тут, сволочей, не перестреляешь! Народ голодует, а они понастроили!
Мужчина наклонился, наверное, затем, чтобы прихватить что-нибудь потяжелее, я резко нажала на газ, и машина дернулась с места. На самом деле простой народ Наполеона не любит, зря я его подругой представилась. Нужно было учитывать, что это Трубный район; дед скорее всего до пенсии вкалывал на каком-нибудь из заводов, а благодарностью за труд оказалась мизерная пенсия, поэтому его агрессия против таких, как Подольский, была вполне понятной.
Не принесла результатов и вторая попытка. Я притормозила возле женщины помоложе и спросила:
— Извините, не знаете, где Подольский живет?
— Который? Людей с такой фамилией много, да и живем мы все-таки не в деревне. Не знаю, не знаю.
Главбух говорила, что я смогу легко найти Наполеона, а тут вторая неудача. Может, побеседовать с ребятами покруче, «новыми русскими» какими-нибудь, ведь у них люди вроде Подольского всегда на слуху, являются настоящими кумирами, поступками которых они восхищаются. Эта мысль мне пришлась по душе, но беспокоило одно — кем мне представиться, ведь не каждого столь деловые люди готовы удостоить вниманием. Наконец меня посетила одна идея.
