— Ау! — повторила я свое обращение к Екатерине, надеясь на ее присутствие в одной из комнат.
— Иду, иду! — послышался глухой звук.
Курбанова вышла из спальни матери вся взлохмаченная, в коротеньком легком домашнем халатике, с ведром и тряпкой в руках.
— Здравствуйте, Таня, — сказала она, увидев меня, — давно вы меня зовете?
— Да нет. А вы что же, совсем одна и не запираете дверей?
— Свет отключили, поэтому звонок не работает, я боялась, что вы, не достучавшись, уедете обратно.
— Да… В такой хижине обычным стуком хозяев не дозовешься, — с улыбкой ответила я, озираясь по сторонам.
— Вы уж извините меня за мой внешний вид. Только вчера обратила внимание на то, что в маминой комнате давно пора навести порядок: пыль кругом.
— Нет проблем. Вы долго еще будете заняты? А то разговорчик есть один.
— Что случилось? — сразу встрепенулась Курбанова.
— Вам, я думаю, лучше присесть.
— Что с мамой?
— Про маму пока ничего не знаю. А вот про лагерь…
Екатерина смотрела непонимающе, но спокойно, из чего можно было сделать вывод о том, что изменения в судьбе недавнего приобретения матери ей незнакомы.
— В чем дело?
— Где мы сможем поговорить? — Идея беседовать, стоя в узком темном коридорчике, как-то не особенно меня прельщала.
Мы вышли из дома и двинулись к тому столику под тенью сосен, сидеть за которым уже становилось для меня привычным. Привычка, надо сказать, довольно хорошая, потому что трудно описать все непередаваемые ощущения, испытываемые в тот момент, когда в жаркий солнечный день ты из пыльного грязного города попадаешь в такое великолепное место, дышишь свежим воздухом, наполненным запахом хвои, и наслаждаешься видом на Волгу.
— Может быть, кофе? — предложила Курбанова.
Я не отказалась не только потому, что Екатерина прекрасно готовила этот напиток, но и потому, что после вчерашнего мероприятия в кругу семьи Кирьяновых у меня порядочно трещала голова, а кофе в таких ситуациях всегда меня спасал.
— Что же вы хотели мне сообщить? — спросила Катя, когда чашечки с кофе стояли перед нами.
— Вы знаете, кому принадлежит лагерь?
— Маме, — недоуменно протянула Курбанова.
— К сожалению, сведения, которые вы имеете, устарели. Лагерь продан.
— К-как? Кем? Кому? — Екатерина явно была шокирована.
— Вашей матерью. Она ничего вам об этом не рассказывала?
— Нет, напротив, делилась со мной своими грандиозными планами по реконструкции и благоустройству. То, о чем вы говорите, наверное, какая-то ошибка. Этого быть не может! Мама не могла так со мной поступить: ничего не сказать…
