Значит, не Вадик, не Авдоев.
— Замерзла? — поинтересовался он.
— Нет, — твердо сказала я.
— Сейчас посмотрим, права ты или нет, Танюша, — многозначительно сказал он.
Я посмотрела на него удивленно, но промолчала. Решила: захочет — сам пояснит, никуда не денется. И угадала.
— Никита встает ровно в шесть. Если свет загорится, то ты угадала, если нет — пеняй на себя.
— Хорошо, — согласилась я.
В принципе я уже догадалась, кто новая жертва, но молчала. Мне казалось, что, увидев труп, Авдоев поведет себя разумно и меня не тронет.
Минуты, словно заколдованные, повели себя странно и стали растягиваться в часы. Они плыли медленно-медленно. С их течением у меня по телу прокатился ком и застрял у горла. Дышать стало тяжело, ноги сделались ватными и слушались плохо.
6.02
Стала слегка кружиться голова. Свет не загорелся. В принципе я слишком хорошо знала, что это может значить.
6.04
Я незаметно передвинула ногу назад, становясь в боевую стойку. Защищаться, конечно, можно и так, но в стойке сподручнее. Авдоев смотрел на часы и улыбался.
6.05
Ни Лехи, ни Олега по-прежнему не видно. Странно. Из машины выбрался Вадим, но к нам не подошел. Я чуть-чуть отодвинулась назад. Авдоев был поглощен созерцанием окна, и мой маневр остался без внимания.
6.08
Я отчетливо слышала, как громко стучит мое сердце. Странно. Подобного за мной раньше не наблюдалось. Незаметно для Авдоева я переложила пистолет в карман куртки.
6.10
Вадим двинулся в нашу сторону. Я напряглась. Ну, Вадима я пристрелю, а вот тебе, Евгений, придется просто врезать. Для начала.
Когда истекла двенадцатая минута, у Похотько зажегся свет. Мы все трое с шумом выдохнули, чему никто из нас не удивился.
— Молодец, Танюха, молодец, — похвалил меня Авдоев. — Не подкачала. Я, признаться, очень не хотел тебя убивать. У тебя много знакомых в органах. Но ты молодчина, Танюха!
— Да ничего, сочтемся, — сказала я.
Может быть, никого и не убили. Ведь могла я и ошибиться, хотя ни Олега, ни Лехи не видно. Я включила рацию.
— Олег.
— Да, Танюш, — быстро отозвался Болотников.
— Спускайся вниз, — сказала я.
— Зачем? — удивился Авдоев. — Мы сами этого лоха прижмем, он все выложит. И что знает, и чего не знает. Не сомневайся.
Я и не сомневалась.
— Надо Леху с крыши забрать, — сказала я. — И мы туда пойдем все вместе.
Авдоев понял, но не поверил. До конца не поверил, и поэтому, когда выбежал из подъезда Болотников, то молча пошел в подъезд за Лехой. Мы тронулись следом, причем я шла последняя, решая, как из такой ситуации выбраться живой и по возможности здоровой. Придумать ничего путного не удалось.
