— Ясно, а мы и не знали… Значит, это произошло поздно ночью.
Следователь с Арменом Арменовичем прошли в кабинет управляющего, а зеваки остались во дворе. Но вскоре представитель закона появился из дверей гостиницы и остановился у входа. Армен Арменович, выйдя следом за ним, принялся взглядом искать кого-то в толпе людей, стоявших на улице.
— А что, Ивана Анатольевича здесь нет? — спросил наконец он.
— Нет, — ответил кто-то.
— Наверное, он у себя, — предположила я.
— Сейчас схожу за ним, — сказал управляющий и вернулся в гостиницу.
Следователь пошел за ним. Но буквально через минуту он высунул голову из дверей и приказал одному из милиционеров, что прилетели с ним:
— Давай врача сюда! Живо!
Один из врачей, прибывших на вертолете, заторопился внутрь гостиницы, другой поспешил следом. Оставшиеся во дворе люди засуетились, почувствовав, что происходит что-то неладное. А у меня засосало под ложечкой, как частенько со мной бывает в ключевые моменты расследования.
Протиснувшись сквозь живую стену (все стояли перед дверями, не решаясь войти внутрь), я пересекла фойе, поднялась на второй этаж и увидела распахнутую дверь в номер Ивана Анатольевича. Подойдя поближе, заглянула через плечо стоявшего в дверях милиционера.
Картина, которая мне открылась, поразила своей нереальностью. В глубоком кресле, стоявшем у окна, сидел муж Эльмиры, одетый в серый костюм. Голова его откинулась назад и чуть вбок, прислонившись к широкой спинке кресла. Руки бессильно повисли по сторонам. Рядом с креслом на полу лежал небольшой черный пистолет. Кажется, «макаров». Я подняла глаза и посмотрела на то, что делало картину нереальной: на правом виске Ивана Анатольевича зияла темно-бордовая, почти черная дырка. След от выстрела. Вывод напрашивался сам собой: Иван Анатольевич, с которым я беседовала буквально полчаса или, самое большее, час назад, застрелился.
Но почему? Могло существовать два ответа на этот вопрос. Если он невиновен, то покончил с собой, так и не сумев справиться с горем от утраты жены. А если виновен, то застрелился из чувства вины. Осознал, что натворил, и свел счеты с жизнью. Тогда где-то здесь, в номере, должно быть предсмертное письмо, из которого все станет ясно.
Я так и стояла, онемев, в коридоре за спиной у одного из милиционеров. Следователь, осматривавший комнату, вдруг заметил меня и сказал:
— А вы что тут делаете? И кто вы вообще такая?
— Я живу здесь, в гостинице. Моя фамилия Иванова. Татьяна Александровна Иванова. Я разговаривала с покойным совсем недавно, наверное, с час тому назад.
