— Да, я не могла поверить, что он живой. Должно быть, провел в горах много времени.
— Ну, он уже был довольно тощий, до того как застрял. Это началось задолго до нас.
Элизабет нахмурилась — она поняла, какую роль сыграл Хоффман в судьбе Дамиана.
— Вы смотрели, как он умирает от голода? Это же не так, правда?
Хоффман с укором наклонил голову.
— Я думаю, ты понимаешь, как важны научные исследования. Иногда работа бывает не слишком приятной, но именно так мы учимся.
Девушка кивнула — не сразу и больше из вежливости, чем в знак согласия.
— Значит, вы спасли его. Вы привезли его сюда с гор. — Элизабет снова устроилась на земле у ног ученого. — Так он питбуль?
— Да, я почти уверен.
— Все говорят, питбули злые. А он совсем не злой.
Профессор взглянул на пса и кивнул.
— Большинство попадают в переделки из-за безответственности хозяев. Любители собачьих боев, пьяницы, наркоманы, уличные хулиганы — такие вот люди. Честно говоря, я думаю, эта порода привлекает определенный сорт людей, которым недостает уверенности и благородства этих собак.
Если дать питбулям хоть полшанса, могу спорить, они были бы очаровательными животными. Но, — добавил он предостерегающе, — мы много чего не знаем о Дамиане, поэтому будь осторожна. С ним нельзя обращаться, как с домашней собакой, он довольно долго жил как дикий зверь.
Элизабет глубоко вздохнула.
— Ничего, если я буду приходить к нему?
Хоффман раздумывал, скребя подбородок.
— Еще несколько дней, пока он привыкает к месту. Но когда я выпущу его на свободу, визиты придется прекратить. Я не хочу, чтобы остальные мои собаки общались с людьми. Ты понимаешь?
Элизабет совсем не хотелось принимать его условия.
Но она не хотела и обманывать человека, который был к ней так добр. Она колебалась.
Хоффман видел, как она борется с собой, и ему нравилось, что она не поспешила солгать.
— Ты сможешь приходить на обзорную вышку в любое время, смотреть, как у него дела. Тебя пропустят. Мне кажется, у тебя есть задатки этолога. Если найдешь время, могла бы ходить на лекции о поведении животных — я сам веду несколько курсов, как ты знаешь. И милости прошу на башню — ты же друг Дамиана.
Элизабет пала духом. Ее не интересовало поведение собак, и она понимала, что этот человек просто вежливо оставил ей единственный способ когда-нибудь увидеть «ее собаку» снова. Наблюдать за его поведением со смотровой башни, вот так.
Внезапно ее осенило:
— Конечно, глупо, но не могли бы вы продать мне Дамиана?
