После этого события от генерала Веревкина было получено донесение, что монитор от нападения миноносцев сильно поврежден и должен быть вычеркнут из списка судов турецкого флота, но военный агент наш в Константинополе полковник Филиппов от 23 февраля 1880 г. донес, что атакованный броненосец, собственно корвет "Иджалие", был только сильно поврежден и в 1880 г. исправлялся.
Морское министерство, озабочиваясь участью пленных, поручило их покровительству германского посланника в Константинополе, которым и предложено было лейтенанту Пущину по 300 марок, если будет в том нуждаться. Прочие пленные при опросе выразили довольство тем содержанием, какое получили от турецкого правительства; пожелали иметь только небольшую сумму на табак, почему лейтенант Пущин просил отпускать им просимое на счет предложенных ему 300 марок.
За отличные подвиги самоотвержения лейтенант Рожественский удостоен ордена Св. Георгия 4-й ст. Того же ордена удостоен и лейтенант Пущин по возвращении из плена.
После поиска к Сулину неутомимый командир парохода "В.К. Константин" не долго оставался в покое. 6 июня он уже отправился из Одессы к Анатолийскому берегу и 8-го, открыв у селения Китрос парусный купеческий бриг "Османие", послал катер "Синоп" под командой лейтенанта Писаревского, который и поджег его, а как он худо загорался, то подвел под него килевую мину и утопил, команду же отпустил на берег на шлюпке брига. Затем, увидя еще три купеческие брига, лейтенант Макаров послал к ним катер "Чесма" под начальством лейтенанта Зацаренного, которым они и были потоплены, а команды на их же шлюпках отправлены на берег. Затем, хотя по показаниям турок можно было бы еще потопить несколько турецких купеческих судов, но имея в виду, что цель уничтожения купеческих судов есть прекращение неприятелями торговли вдоль Черноморских берегов и что исполненное уже уничтожение четырех судов неизбежно наведет панику на людей торговых и прекратит плавание вдоль турецких берегов, лейтенант Макаров нашел излишним подвергать дальнейшему истреблению частную собственность и 9-го числа возвратился в Севастополь. Такой, по-видимому, гуманный взгляд, совсем неуместный в военное время, не встретил одобрения высшего морского начальства, и потому лейтенанту Макарову дано знать, что он не должен был пренебрегать своею прямою обязанностью истребить еще несколько неприятельских судов, когда представлялся к тому удобный случай.
