– Ко мне? – удивился старичок. – Пять лет уже работаю. Вахтером. А что? – Он переступил с ноги на ногу. Какие у него, в самом деле, ноги кривые. Как у кавалериста.
Пять лет – это мало. Мне больше надо. По крайней мере, десять.
– Пять лет? – отреагировала я. – Тогда я не к вам. Мне нужен кто-нибудь из персонала или из артистов, кто работает в этом цирке больше десяти лет.
Старичок с минуту молчал. Топтался с ноги на ногу, как конь ретивый. Пони ретивый. Переваривал мои слова. Что-то, и правда, слишком уж того… в лоб.
– Нет здесь, наверное, таких, – ответил, наконец, он, – состав администрации только что поменяли. А артисты… Которые больше десяти лет на арене, так те, кто в люди вышел, кто и вовсе цирк бросил. Это что же за артист, если он десять лет на одном месте проторчит?
Действительно. Прав старичок. Он снова переступил с ноги на ногу. Он постоянно переступал с ноги на ногу.
– А кто вы такая? – вдруг спохватился он. – Из газеты, что ли?
– Да, из газеты, – не стала я спорить, – «Вечерний бульвар», знаете? Хочу написать об истории цирка нашего города.
– О, это давно пора, – сразу подобрел старичок, и в его переступании с ноги на ногу появилось что-то благодушное, – так нет… Хотя, постойте… Вот разве что Миша Сафронов. Конферансье. Он больше двадцати лет работает здесь. Работал… – добавил старичок и нахмурился.
– Работал? – переспросила я. – А что с ним такое случилось?
– Да что вы, совсем, что ли? – внезапно рассердился старичок и возмущенно переступил с ноги на ногу.
– А что такое с Мишей Сафроновым?
– Это для меня он Миша Сафронов! А для вас… – старичок махнул рукой, вздохнул и обмяк. – Мишку сегодня машиной сбило. Часа два назад. Насмерть. И водитель, гад, скрылся, не посмотрел даже, как там… Поэтому и представление сегодняшнее отменили.
Вот это да!
Везет, как… помидору в давильне.
– Дорожно-транспортное происшествие? – сочувственно спросила я.
Надо же мне было что-то сказать.
– Да какое к черту дорожно-транспортное… Мишка из дому выходил, и тут этот… То ли псих, то ли пьяный или обкуренный…
То ли – запланированное убийство. Очень даже похоже.
– А больше никого нет, кто больше десяти лет… – помолчав, спросила я.
– Нет! – угрюмо отрезал старичок, переступил с ноги на ногу, глянул на меня, потом махнул рукой и скрылся в одной из многочисленных дверей вдоль темного коридора.
Я вышла на улицу.
Толпа понемногу расходилась. Вот это да. Машиной сбило.
Да еще так странно сбило. И это единственный, кто больше десяти лет проработал в городском цирке. Следовательно, единственный, кто помнил Задовского-циркача.
