Кто-то схватил меня за локоть. Инстинктивно я дернулась, пытаясь освободиться, но руку мне сдавили крепче:
– Тише, гражданочка, тише, – прозвучал над моим ухом грубый голос с неподражаемыми ментовскими интонациями, – давайте не будем больше нервничать.
– А я и не нервничаю, – ответила я, – чего мне нервничать. Вы руку только отпустите.
В зал вошли еще четверо в милицейской форме. Руку мне не отпустили. Мало того – мне надели наручники. Я не сопротивлялась. Конечно, теоретически отбиться от пятерых для меня было не так уж сложно, но… Драться с милицией, да еще в общественных местах.
Лучше уж проедем до отделения и разберемся. Я ведь ничего противозаконного не совершала. Я защищалась, и все.
Задовский все еще был в нокауте. Андрей и Лось тоже не шевелились. Шевелился третий их собутыльник, да и то слабо, а говорить и вовсе не мог.
Вокруг нас стал собираться народ.
– Это она первая ударила! – услышала я высказывание. – А этот небритый к ней приставал! Вот она и ударила!.. – Да не приставал он, она начала!..
– Пойдем, гражданочка, – два мента взяли меня под руки.
– Я не одна, – сообщила я и сама усмехнулась, – кавалер мой вон… под столиком лежит.
– И с ним разберутся, – успокоил меня мент.
К Задовскому уже подбежали шеф-повар и официант. Он все так же не шевелился.
Меня вывели из зала, а у дверей ресторана, как водится в таких случаях, стоял «воронок».
Ну что ж, в отделение, так в отделение.
* * *
Половина пятого было. Слава богу еще, что свидетели мне попались хорошие. Объективно оценили безобразную сцену в ресторане. Да еще администратор позвонил. Да еще сам Задовский позвонил.
Вообще-то Задовский мог бы и приехать, забрать меня, тогда бы я не сидела в этой вшивой камере, так называемом обезьяннике, вместе с двумя бомжихами.
Надо сказать, что теперь Валерий Петрович резко упал в моих глазах. А мое восторженное опьянение в ресторане можно объяснить шампанским и недостатком романтики в моей жизни. Да и даже учитывая эти два фактора, все-таки непонятно, чего это я прямо боготворила Задовского.
Неужели на меня его обаяние так повлияло? Черт его знает. Но уж не приехать за мной в милицию… Это, простите, свинство. Я, конечно, понимаю, что важная встреча у него, что перерыв у него был только на три часа, но все-таки…
Вот он – звериный оскал капитализма. Для наших бизнесменов бизнес – превыше всего.
Из отделения я сразу направилась к Григорьеву. Настроение было испорчено напрочь. Женщина у него какая-то. Нашел время в любовь играть.
