— Да пошел ты!
Дальнейшего я уже не слышала, потому что все звуки как отсекло огромным ножом — и только наплыла, гулко пульсируя и давя на глаза, мутная пелена… Казалось, она правила мной только секунду, а потом сквозь нее продралось лицо Воронцова, и его губы, приблизившись к моему собственному лицу, шепнули что-то нежное и непоколебимо властное…
* * *
Я открыла глаза. Лицо Воронцова по-прежнему было передо мной, как будто он никуда и не уходил. Но только я лежала на собственной полке, а за окном поезда разгоралось серое зарево рассвета.
— Спи еще, — сказал он.
— А ты что… вот так и сидишь надо мной? — спросила я. — Сам не спал.
— Так тут никто не спал, — подал голос с верхней полки Ковалев. — Ты бредила… бросалась во сне… вообще жуть. Я как посмотрел на твое личико перекошенное, так и заснуть не могу до сих пор.
— Спасибо… за комплимент, Костя… — тихо выговорила я и не без труда приподнялась на локте. — У меня такое ощущение, что я отравилась… и еще…
— И у нас такое же ощущение, — перебил меня Ковалев, — потому что от алкогольной интоксикации такого не бывает. Только вот чем, собственно, ты отравилась? А? Мы ели и пили то же самое, что и ты. И ни у кого ничего подобного.
— Хотя как сказать — то же самое, — вступил в разговор угрюмо насупившийся Саша, — мы же еще ходили в гости к этим… к Олегу и его этой… девушке.
— Ну так тот длинный балбес тоже там был и уж точно жрал и пил все подряд, с приглашением или без оного, — скептически хмыкнул Костя, кивнув на безмятежно храпящего Тошу Крылова. — Так что ему тоже должно было перепасть, а он вон как… ни сном ни духом. Как говорится, нэт былэ-э-эт! — смачно подытожил он.
— И еще… — наконец продолжила я прерванную еще минуту назад фразу, — и еще у меня такое нехорошее предчувствие, будто что-то случилось или должно случиться.
— Чепуха! — махнул рукой Ковалев, дотягиваясь рукой до бутылки пива и открывая ее прямо зубами. — Я тоже как-то раз утром просыпаюсь в примерно таком же ауте, как вот ты сейчас… просыпаюсь и чувствую: че-то не так. Встаю, похмеляюсь, хаваю и все думаю, что случилось-то? И потом вспоминаю… что меня накануне выгнали из универа за непрохождение практики, пьянство, аморальное поведение и восемь протоколов из трех РОВД, присланных в деканат.
— Вот что-то наподобие… — буркнула я. — Ладно… пойду…
— Куда?
— В четвертый РОВД!
А пошла я в туалет. Прямо у его дверей я натолкнулась на проводницу, толстую усатую бабу лет под пятьдесят, смахивающую на армянку.
