Выйдя из такси, я не спеша прошла к спортивному магазину.
— Что бы вы желали? — поинтересовалась продавщица, воззрившись на меня, как на редкий вид цветка на помойке. — У нас богатый ассортимент спортивной одежды, аксессуаров, снаряжения.
— Сама вижу, — ответила я, — мне, пожалуйста, вон тот спортивный костюм, куртку, — мой палец двигался над прилавком, указывая на товары. — Еще белые кроссовки, бейсболку, ту спортивную сумку и вот эти очки.
Из магазина я вышла с объемным пакетом. Место, где можно было бы переодеться, я искала довольно долго. Чердак старого обветшалого пятиэтажного здания подошел отлично. На нем богато одетая дама превратилась в молодого парня в бейсболке и спортивном костюме, в очках и с плеером, болтающимся на шее. Набив рот жвачкой, я отправилась на почту. Я решила переслать вещи Анжелы ей обратно посылкой.
Почтальоншу несколько удивил адрес получателя.
— Это же в соседнем районе, взял бы да отнес! — Я промолчала. — Дело хозяйское, — проворчала она, перетягивая посылку шпагатом.
Покончив с этим, я села на «четверку» и доехала до канала, оттуда на маршрутке до Карасева.
«Как там архитектор, все глаза, должно быть, проглядел, дожидаясь», — подумала я, подходя к дому.
В следующее мгновение я вся напряглась, увидев, что из дверей конспиративной квартиры выходит молодая женщина. Я даже подняла очки, чтобы проверить, что она мне не мерещится. Скрипнула открывающаяся калитка.
— Что пялишься! — рявкнула девица на меня и спокойно пошла вдоль по улице. Опомнившись, я бросилась в дом. Феофанов ползал по залу, выискивая что-то на ковре. На звук моих шагов он поднял голову и вскрикнул от неожиданности.
— Спокойно, это я — ваша телохранительница, — сказала я, — что-то потеряли?
Феофанов облегченно рассмеялся:
— Ой, доведете вы меня до кондрашки, Евгения Максимовна.
Мой взгляд отметил, что архитектор снял накладной нос. На щеке был заметен смазанный след от розовой губной помады.
— Контактная линза упала на пол, найти никак не могу, — с глупым видом начал объяснять Феофанов, виновато пряча глаза.
— Ясно, — бросила я, проходя по комнате. Внимание привлекла расческа на трюмо, которой вчера в обед я причесывалась.
— Эти контактные линзы… — говорил Феофанов. — Где же вы были такое долгое время?
— А мне вот интересно, что у вас с носом, Виктор Арсентьевич? — ядовито спросила я.
— Случайно задел, он и отвалился, — пожал плечами Феофанов, поглядывая на ковер.
— Плохой признак, — констатировала я. — Носы обычно отваливаются от нехороших болезней, а нехорошие болезни бывают от беспорядочных любовных связей.
