Вдруг машина остановилась. Не говоря ни слова, Руслан хлопнул дверцей авто, обошел «Бентли» спереди и открыл дверь с Сашиной стороны.
— Куда мы приехали? — спросила девушка, со страхом вжимаясь в сиденье.
— В хорошее место. Здесь всем хорошо и все получают друг от друга удовольствие. По крайней мере, я-то уж точно свое удовольствие получу. А если будешь хорошей девочкой — то и ты тоже.
Как будто не слыша ее протестующих криков и мольбы, он резко вытащил, нет — выволок девушку из машины и хорошенько встряхнул. В неясном свете фар она увидела очертания какого-то большого деревянного дома с мансардой. В нижних этажах горел свет.
Парень крепко держал Сашу за плечи, сдерживая ее сопротивление. Потом вдруг наклонился и больно поцеловал прямо в губы, запустив широкую ладонь в волосы пленницы. Девушка вдруг услышала мерзкий, исходивший от него запах кислого пота и чуть не потеряла сознание от охватившего ее приступа тошноты.
— Отпусти меня! Пожалуйста, отпусти меня! — умоляла она.
— Не сейчас, цыпочка, не сейчас. Сначала мы с тобой чуток поработаем, а потом ты будешь свободна, как птичка. Ну согласись же, несправедливо будет, если ты не дашь мне сегодня небольшого подарочка. Я тебя возил, я тебя поил, я тебя кормил, тратил на тебя время и кровные свои деньги — тебе придется отработать хотя бы половину… На большее я не претендую. Но свою половину я получу. Я привык всегда получать то, чего хочу. Такое у меня воспитание.
Говоря это, причем слова произносились откровенно издевательским тоном, он, заломив Саше руку, силой вел ее к высокому деревянному крыльцу. Где-то вдалеке раздался шум удаляющегося поезда. Залаяла собака. Руслан толкнул незапертую дверь, провел плачущую Сашу темным коридором, где стоял тяжелый влажный воздух, пахло березовыми вениками и смолой. Пнул ногой вторую дверь.
Они оказались в светлом, обшитом деревянными панелями предбаннике. Здесь было очень тепло. В центре располагался огромный полированный стол, уставленный разнообразной снедью и закусками. По бокам на широких и тоже полированных лавках сидело трое мужчин, завернутых в простыни на манер римских патрициев. Разного возраста и комплекции, пьяны они были все одинаково. По крайней мере, об этом можно было судить по замедленным жестам и невнятной манере произносить слова.
Когда Руслан и его жертва остановились у входа, три пары пьяных глаз уставились на них с нескрываемым любопытством. Кто-то присвистнул. Кто-то заржал.
