Всем своим видом он старался изобразить радушие и доброжелательность, но тем не менее нам навстречу он со своего табурета не поднялся, да и голос Шекспира как-то фальшивил. Я до сих пор не могла понять, что же общего у этого человека с бессмертным гением?
— Ты допустил ошибку, Шекспир, — сухо произнес Граф. — И ты за это поплатишься.
— Ну вот, опять угрозы, — делано расстроился тот. — А мне так хотелось поболтать с тобой по-приятельски.
— И для этого ты со мной так грубо обошелся?
— Кто грубо обошелся? Я? С чего ты взял? — при этом он недовольно зыркнул на своих подручных. — Видимо, эти олухи опять что-то перепутали.
— Давай не будем ломать комедию, — остановил Граф спектакль, к которому сидящий перед нами вор в законе основательно подготовился.
— Давай. Желаешь откровенности? Изволь. Я пытался с тобой поладить мирно, Граф. Но ты прямо неслух какой-то. Все-таки поперся к Жженому выяснять что да как. Потом твой дружок Пастор развернул бурные поиски Индуса. Кстати, он нашел его?
— Понятия не имею, — ответил Граф.
— Врешь, — Шекспир подался вперед. — Мне известно, что он приезжал к тебе сегодня утром. Наверняка, с информацией. Разве нет?
— Нет. Он приехал пригласить на обед мою гостью.
— Эту? — Шекспир кивнул на меня.
— Другую.
На некоторое время взгляд Шекспира остановился на моем лице. Затем он глазами окинул и фигуру, в конечном итоге вновь сфокусировавшись, как мне показалось, непосредственно на губах.
— Да, мне уже доложили, — медленно произнес он. — Это твой телохранитель. Да, Граф?
Его слова были сопровождены ехидной ухмылкой.
— Это моя хорошая знакомая, — спокойно ответил тот. — Ее род деятельности не имеет ко мне никакого отношения. Так же, как и к поискам Израильтянина.
— Да? — Шекспир лихо забросил сигарету себе в рот и сжал фильтр зубами. — А мне кажется, что ты обманываешь меня, Граф. Но это твое личное дело. Я вас не трону, но при одном условии.
— Каком условии?
— Вы мне говорите, где находится Индус, и разбегаемся как в море корабли. Заметь, Граф, что я слишком милостив к вам. Другой бы не пошел ни на какие уступки. И знаешь, я хочу сразу сказать тебе, что ты чересчур много мнишь о своей персоне. С недавних пор ты уже никто, Граф. Ты не вор в законе. Тебя раскороновали.
— Ошибаешься, — спокойно, без нажима возразил Граф. — Я сам добровольно сложил с себя регалии.
— Не имеет значения.
— Нет, имеет. Мой поступок согласован с Комолом и полностью им одобрен.
Шекспир криво усмехнулся.
