— Папин?
— Папин, папин! Что, он тебе дорог как память? — Пашка употребил этот оборот, который он часто слышал от Шикина, совершенно с его интонациями. — Ты же сам…
— Не дам!
— Да ты че, Серый, оборзел?
— Не дам тебе, сказал!
— Ах ты, козел! — рявкнул Пашка и с силой ударил Сережу между ног.
Тот закричал и, скорчившись, упал на землю. Пашка подскочил, выхватил из рук Сергея телефон, деловито ударил еще несколько раз, затем отошел, как будто полюбоваться работой, а потом — с разбегу — ударил Сережу Гроссмана так, что тот, застонав, упал в пруд. Всплеск воды был тотчас заглушен возмущенным воплем какой-то бабы, которая несла три сумки и бодро переругивалась с идущей чуть позади товаркой:
— Ах ты, безобразник такой! Да что же это ты делаешь? Что за дети пошли, мать твою? Ни стыда, ни совести! Ты что его ногами… еще молоко на губах не обсохло, а туда же!
— Наверно, фильмов насмотрелся про всяких там Терманатеров и теперь выдрюкивается! — предположила вторая. — Видела бы твоя мать, что ты тут вытворяешь!
Пашка повернулся к ним с серым лицом. Выхватил пистолет и шагнул из тени дерева под свет фонаря. Вставил в рукоятку полную обойму.
На толстом лице первой бабы смертельной бледностью проступил ужас. Вероятно, она с первого взгляда поняла: в руках этого маленького мальчика не игрушка, а настоящее боевое оружие.
Она уронила сумки на дорогу, в сумках, что-то звякнуло, а вслед за сумками на дорогу осела и сама баба.
— Господи Иисусе Христе… Господи Иисусе Хри…
Под ногой Пашки щелкнула сломанная ветка. Звук был точно такой же, как тогда, когда он уложил Шикина. По крайней мере, так показалось ему самому.
— У меня нет мамы, — звенящим от напряжения голосом сказал он. — У меня нет мамы, слышишь, ты, корова…
И с этими словами он несколько раз выстрелил в сумку женщины, отчего оттуда немедленно хлынула какая-то красная жидкость — наверное, кетчуп или томатный сок — и потекла на дорогу.
Вторая женщина тихо, приглушенно повизгивала, как придавленная дверью собака.
Паша повернулся и пошел по аллее.
— Что за проект «Киндеркиллер»? — спросила я.
Василий отправил в рот наскоро состряпанный мной бутерброд с сыром, ветчиной и укропом — на что-то более основательное просто не хватило сил, а готовых блюд, как выяснилось, в холодильнике не было — и заговорил:
— Да, собственно, про это мало что известно. Дело в том, что месяц назад в Москве был пойман на месте преступления одиннадцатилетний пацан. При задержании он оказал ожесточенное сопротивление, кусался, царапался, бил ногами и руками — довольно профессионально, между прочим, — повредил сотруднику милиции глаз, да так, что тому едва его сохранили.
