Контингент так называемого научно-исследовательского центра, в котором я оказалась, жил в полном соответствии с этой стадией.
В этом я окончательно убедилась уже через час-полтора.
Началось все довольно чинно, во всяком случае, внешне сотрудники напоминали теперь скорее работников преуспевающей фирмы, чем обкурившихся хиппи.
Но через полчаса всю их благопристойность как корова языком слизнула. А обилие горячительных напитков на столе сильно этому способствовало.
Губошлеп не смог по какой-то причине появиться к началу застолья и зашел в зал, когда праздник был в самом разгаре. И его появление произвело чудо.
Пьяные протрезвели, а полуобнаженные наскоро помогли друг другу отыскать недостающие предметы туалета.
Громкая музыка сменилась тихой и торжественной, а рядом с Губошлепом тут же оказались две самые эффектные девицы, добровольно взявшие на себя обязанности официанток, а лучше сказать — прислужниц.
Хозяин пребывал в добром расположении духа и с великодушной улыбкой взирал на своих подчиненных.
Когда ему налили бокал шампанского, он сделал еле заметный жест, и в тот же миг музыка замолкла совсем, а за столом воцарилось гробовое молчание.
Хозяин пожелал произнести пару слов.
— Я хочу с некоторым запозданием представить вам человека, — прочистив горло, произнес он, — с которым судьба свела меня много лет назад.
И все взоры вслед за хозяином послушно обратились в мою сторону.
— Я бы хотел, чтобы Юля обрела в нашем доме покой, которого ей так недоставало в прежней жизни. А в вашем лице — любящую семью. В нашей семье нет и не должно быть нелюбимых детей. Но в каждой семье, — иронически прищурился он, — всегда были и будут любимчики. — Он посмотрел на меня и добавил: — Думаю, Юлечка со временем заслужит это звание, сохранив свое обаяние и красоту на долгие годы…
Он поднял бокал и подмигнул мне с озорным видом.
— И станет украшением нашего и без того прекрасного цветника, — закончил он свой экспромт, залпом осушил бокал и далеко не отеческим жестом прижал к себе одну из оказавшихся рядом прислужниц.
Стол одобрительно загудел, а осчастливленная таким образом девица с вызовом посмотрела на меня.
Только сейчас я окончательно поняла, что за судьба была мне уготовлена Губошлепом.
«А я-то предполагала, что он видит меня единственной и неповторимой… — подумала я, покачав головой. — А оказалось, что мне предназначено лишь место в гареме… Зачем же ему это нужно? Или таким образом он решил убить сразу двух зайцев — нейтрализовать серьезного противника и получить новую наложницу?
