Я уже тогда понимал, чего можно добиться с помощью таинственных «пси-лучей», и работал как одержимый.
И когда большинство моих недавних единомышленников разочаровались в возможностях психотроники и один за другим покинули лабораторию, я продолжал вопреки очевидности работать.
Нашу лабораторию закрыли в тот момент, когда я только наметил путь, который позже привел к по — беде.
Поэтому приоритет этого великого открытия, а у меня есть все основания считать его великим, принадлежит мне.
Я не возражала ему, но он говорил с таким жаром, словно я опровергала его на каждом шагу. Заметив это, я начала сомневаться в правдивости его слов.
— Впрочем, это неважно, — перебил сам себя Губошлеп. — Все это «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой», как говорится…
Важно то, что теперь я обладаю уникальной на сегодняшний день технологией и методикой воздействия как на отдельный организм, так и на большие группы реципиентов. А это не просто переворот в науке, это еще и колоссальные практические возможности.
И тебе, — ухмыльнулся он, — в некотором смысле посчастливилось познакомиться с нашими методами на личном опыте. И, надеюсь, ты уже понимаешь, что реальную власть в скором времени будет иметь тот, кто обладает этим «сверхоружием».
— То есть ты, — вырвалось у меня.
— А я этого и не скрываю, — снисходительно улыбнулся Губошлеп.
— Женя, — я старалась говорить как можно спокойнее, — а тебя не смущает…
— Ты имеешь в виду морально-нравственную сторону? — спросил он, не дослушав вопроса.
— Можно сказать и так, — подтвердила я.
— Ты умный человек, Юля, и, думаю, уже успела понять, что власть и нравственность в современном мире несовместны.
— Как гений и злодейство? — снова не удержалась я.
Мой собеседник был достаточно сообразителен, чтобы понять, что я имею в виду.
— А вот тут я с Александром Сергеевичем не согласен, — покачал он головой и посмотрел на меня осуждающе. — Добро и зло выдуманы для посредственностей. А гений — выше этих категорий.
— Ну да, сверхчеловек…
— Напрасно иронизируете, Юлия Сергеевна, напрасно… Но это у вас пройдет.
— Не думаю.
— Да что ты знаешь о себе, — презрительно махнул он рукой. — Впрочем, я не собираюсь с тобой спорить — думай, как тебе угодно… Но хочу предупредить…
Он замолчал, достал из кармана сигареты, закурил и только после этого продолжил фразу:
— Чем больше узнаешь о людях, тем хуже к ним относишься. И у тебя будет время самой в этом убедиться. Очень много времени.
