— И никто этого не замечает?
— Все уже привыкли. И это тоже не просто так. Ты посмотри, что творится с людьми. Если бы пять лет назад произошло что-нибудь подобное — об этом говорили бы пять лет. Я уже не говорю о девятнадцатом веке… Один придурок зарезал четырех проституток — и мы сто лет пугаем друг друга Джеком Потрошителем. А сейчас убивают сотнями, и всем до фени…
Разведя руками, он изобразил на лице крайнее изумление, после чего плеснул в свою рюмку коньяку и залпом ее осушил.
— А сколько люди стали пить? Ты заметила?
Последний вопрос в его устах прозвучал двусмысленно и невольно вызвал у меня улыбку.
— Напрасно улыбаешься. Люди подсознательно чувствуют воздействие и пытаются от него защититься. Кстати, от коньяка ты совершенно напрасно отказываешься, это настоящий «Наири».
— Значит, по-твоему, облучению психогенераторами подвергается вся страна?
— Крупные города, — уточнил он. — В первую очередь Москва и Петербург.
— Но в таком случае это… У меня нет слов. Тогда это просто какая-то вселенская катастрофа?
— А я тебе о чем битый час толкую?
— Ну хорошо. Допустим, ты прав. Но кому под силу такая акция?
Семен вздохнул и сразу как-то обмяк.
— А вот это самый сложный вопрос. И ответа на него у меня… — снова развел он руками и потянулся к бутылке.
— Подожди, — остановила я его, — предположим, ты располагаешь всеми самыми современными средствами вооружения, неограниченной суммой денег и так далее. Что бы ты предпринял тогда?
Семен задумался и ответил лишь через несколько минут.
— Честно говоря, не знаю… Я задаю себе этот вопрос каждый день, но, перебрав огромное количество вариантов, зашел в тупик. Сначала мне казалось, что нужно звонить во все колокола, писать на эту тему, устраивать ток-шоу, черт бы их побрал… И писал, может быть, ты читала… Но этим тоже уже никого не удивишь и ничего не изменишь. Как ты думаешь, сколько писем пришло в газету после моей последней публикации на эту тему?
— Ну и сколько же?
— Ни одного. А мои коллеги уже отмахиваются от меня, как от назойливой мухи, стоит мне заговорить с ними на эту тему. Наверное, я бы и сам так относился ко всему этому, если бы ежесекундно не чувствовал себя под контролем.
— И сейчас?
— Я же сказал — «ежесекундно», — тяжело вздохнул он и выплеснул в рюмку остатки коньяка.
— И в чем конкретно это выражается сейчас? — поинтересовалась я, потому что сама не замечала в нем ничего необычного.
— Хотя бы в том, что водка на меня сегодня не действует. И мне это не нравится.
