— Я ему позвоню, и ты сможешь с ним поговорить.
Катя не удивилась, что я собиралась звонить человеку, которого должны объявить в федеральный розыск. Нет, она нисколько не удивилась.
И это еще больше подогрело мое подозрение. Действие коктейля на меня давно закончилось, а с чем большей высоты падаешь, тем больнее. Всем известная аксиома.
Я набрала хорошо знакомый мне номер и передала мобильник Кате:
— Говори.
— Это я, — произнесла Катя в трубку. — Как откуда? Все оттуда же! Оттуда, где ты меня оставил. Чего? Погоди… А в чем тогда дело? Что? Ни-ко-го?
Я сидела, глядя прямо перед собой, и чувствовала, как на меня наваливается что-то неизмеримо тяжелое, что-то дикое рвет меня изнутри и трясет тело мелкой дрожью. Зачесалось под ногтями, словно из-под стильного маникюра прорывались когти той большой кошки, чье имя я носила.
Я с трудом обуздала жуткое желание вцепиться в глаза Кате, а потом выхватить у нее трубку сотового и швырнуть его в стену.
— Он говорит, что никого ко мне не присылал, — бледная как смерть, глядя на меня лихорадочно горящими глазами, выговорила Катерина. — Он бросил трубку.
Я уже не слушала ее. Я подскочила к двери камеры свиданий и отчаянно забарабанила в нее. Открыл недовольный лейтенант, и я вылетела вон, как тигрица из клетки…
Впрочем, почему — тигрица? Ведь Багира — черная пантера.
Стена клуба «Ривароль» бросилась в лобовое стекло, и я едва успела затормозить «Ягуар», так, что между бампером и лепным выступом на стене остался буквально сантиметр.
Из клуба выскочил охранник, начал что-то орать и усиленно жестикулировать, но его разъяренное лицо мелькнуло перед глазами только на секунду, потому что я отвернулась, а когда его тяжелая рука легла на мое плечо и начала выволакивать из салона, я ударила, не глядя. В висок.
Охранник рухнул как подкошенный.
Я перепрыгнула через него и стремительно двинулась к дверям «Ривароля». В них уже возник второй охранник, он прекрасно видел, что произошло с его напарником, и потому тепло встретил меня наведенным в лицо дулом пистолета-пулемета «узи».
— Мне нужен Корсаков, — выговорила я.
— Хрен тебе, а не Корсаков! — рявкнул он в ответ, но тут же на звук его еще не затихшего голоса наложились мерные, цедившиеся по одному, как глотки хорошего коньяка, слова:
— Пропусти ее. Она ко мне. Проходи, Юля.
Я уже успокоилась. Взглянула на оторопевшего охранника и, деловито пройдя мимо него, выговорила с поразившим меня саму насмешливым спокойствием:
