— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— О том, что ты была с Войнаровским, и его убили. Потом ты была с Игорем Дмитриевичем, и его тоже убили.
— Меня уже спрашивали об этом. Раз сто. Такой мерзкий тощий козел с рыбьей харей.
— Козел с рыбьей харей? Забавный биологический парадокс. Но еще более забавно то, что, ты кажется, работаешь наводчицей. Точнее, тебя используют в таком качестве. Но я хочу использовать тебя в ином качестве.
На ее лице появилось откровенное недоверие и презрение. Но «каллистовская» модель ничего не сказала, кроме короткого и злобного:
— Это как?
— А вот так. Использовать я тебя хочу в роли дегустатора. Вот что, Катя: возьми-ка пробирочку и понюхай ее. Можешь даже попробовать. Не бойся, я тебя не отравлю. Если ты не захочешь это пить, не пей.
Я вынула из сумки и сунула Кате в руку пробирку, на самом дне которой было несколько капель «Романа и Джульетты». Катя поднесла ее к носу и понюхала. По лицу девушки сначала разлилась смертельная бледность, тут же выдавшая ее с головой, а потом на нем проступил румянец. Катя выпила все содержимое пробирки, не задумываясь. Потом подняла на меня глаза и спросила:
— Я не могу тут говорить. Что он велел передать? Когда он вытащит меня отсюда?
Вот тут-то меня и ударило. Как воздушной волной в голову от разрыва снаряда неподалеку. А воздушная волна бьет очень больно, по себе знаю. Кажется, Катя приняла коктейль за опознавательный знак, за некий условный пароль. Правильно. Такого коктейля не может быть ни у кого. А то, что она не допила его там, в туалете, так это, верно, от избытка чувств. Уж я-то хорошо знаю, какой избыток чувств вызывает «Роман и Джульетта». А если еще напиток приготовлен с повышенной концентрацией «спецдобавки»…
Осталось только выяснить, о каком человеке подумала каждая из нас.
— Он сегодня уезжает, — сказала я.
— Кто? — медленно выговорила Катя. — Кто уезжает?
— Он.
— А Роман тоже?
— И Роман тоже, — отчеканила я, имея в виду Романа Альбертовича Лозовского, а вовсе не Иванова.
— Как… уезжает? А я? — Она растерянно посмотрела на пустую пробирку.
— А вот об этом спроси у него самого. Хочешь?
— Как?
— А я ему позвоню, — выговорила я с отчаянно колотящимся сердцем.
Кошмарная мысль проникла в мой мозг и теперь мучительно билась в нем. Если эта мысль найдет подтверждение в ближайшие пять минут, то мне конец. Я просто умру. Так мне сейчас казалось. И все-таки — ведь пока я еще жива! — нужно было продолжать игру. Поэтому я продолжила:
