Сейчас охранников не было, их тела уже увезли в морг, а шустрили здесь ребята из ведомства генерала Платонова, а также следователь прокуратуры. МВД подключено не было, вероятно, как я подумала, по личной инициативе губернатора — задействовать по делу только спецслужбы.
Тут же находился и главный подозреваемый. Я подъехала как раз к тому моменту, когда он начинал давать показания прямо на месте преступления.
Уже начинало темнеть. Игорь Дмитриевич, среднего роста, плотного телосложения мужчина лет тридцати пяти, с загорелым носатым лицом и неожиданно светлыми водянисто-голубыми, чуть навыкате, глазами, стоял посреди дороги неподалеку от дачи Войнаровского и говорил угрюмым, хрипловатым голосом, в котором то и дело проскальзывали нотки откровенной злобы и негодования:
— Ну вот тут… Вот тут я шел, а потом встретил его, а он дал мне этот пистолет, мать его, и сказал… Или нет, ничего не говорил…
— Кто — он? — перебил его следователь.
— Ну я ведь говорил уже… Где ты был, когда я рассказывал?
— На экспертизе, — ничуть не смутился развязным тоном Игоря тот. — Где ваши пальчики со ствола снимали, Игорь Дмитриевич.
— Я же сказал, что был тут один кореш… Где-то я его раньше видел, только не помню, где. Ну вот. Мы же бухали на моей даче, так он туда пришел и сказал… м-м-м…
По мучительно напрягшемуся лицу Игоря я увидела, что он не знает, что сказать. То ли врал, и причем очень неискусно и неуклюже, то ли пытался выудить из своего оплетенного похмельным синдромом нездорового мозга воспоминание того, что было или он сам считал правдой.
Я протолкалась к подозреваемому и произнесла:
— Добрый вечер, Игорь Дмитриевич. Вы меня узнаете?
Игорь поднял на меня мутные глаза и проворчал:
— А, ты? Папаша прислал, что ли?
— Да, он.
— Лучше бы он пару адвокатов прислал, а то меня тут раскатывают, как тесто… И во-о-о-н этого козла из прокуратуры уволил бы! — вдруг дурным голосом заорал он и ткнул пальцем едва ли не в лицо следователю, который только что заявил, что был на экспертизе.
Сын губернатора, как всегда, блистал великосветскими манерами.
— Думаю, что вам не стоит так кричать, — проговорила я. — Кричать будете, когда вас оправдают. А сейчас, если тыкать пальцем в следователя, закатают на пожизняк, и будете там кукарекать! — грубовато прибавила я, потому что уж совсем по-хамски вел себя «цесаревич».
Игорь Дмитриевич мгновенно остыл и посмотрел на меня с вяло зашевелившимся интересом. Этот интерес промелькнул в его мутных глазах, но тут же испарился, как капли воды, попавшие на раскаленный металлический лист. Он широко расставил ноги и развел в разные стороны руки, как будто боялся потерять равновесие и упасть, а потом проговорил сквозь зубы:
