— А, этот… Поздно ты спохватился, Дима. Его застрелили в прошлом месяце в Красноярске. В командировку он туда ездил, и вот так случилось. Да и как-то не нравился он мне…
— Ой-е-о-о! — процедил Кульков. — Тяжела ты, шавка Мономаха… Стереомаха… да. Так, значит, у тебя никого и на примете нет? Ну нарочно не придумаешь! Такая роскошная женщина — и одна! Черт! Вот у меня есть одна знакомая, Катька Бурыгина… Так она мало что уже четвертый раз замужем, так ведь у двух мужей квартиры отжала и живет себе припеваючи. А четвертый муж — тот директор бани. Жирный, довольный. Не понимаю, как Катька мужиков затягивает, даром что сама тощая, кривоногая, подслеповатая, грудь где-то так минус второго размера. Да еще дурноватая она и готовить не умеет.
— Ты про Катьку лучше помолчал бы, — ядовито вставила жена Юля. — Не забыл, кто у нее первым муженьком-то был?
Кульков пошлепал губами и обиженно ответил:
— Ну и так что ж? Ошибка молодости. К тому же она не у меня квартиру отжала, у Витьки, второго мужа, и у этого, рыжего, который третий, а только машину. Всего-то «Запорожец» горбатый.
И Кульков довольно засмеялся коварным смехом…
* * *
Такая ерунда не вспомнилась бы мне никогда, не будь этой проклятой бессонницы. Во время бессонницы человек особенно беззащитен, будь он хоть трижды суперагент 007 и тому подобный сверхчеловек. Беззащитен… от самого себя.
А теперь матримониальные разговоры Димы всплыли в памяти потому, что я сама не раз задумывалась над коротким и отчаянным, как судорожный вздох утопающего, вопросом: а что же дальше? Тридцать лет — время, когда в жизни женщины уже должна появиться определенность. В моей жизни имелось все: деньги, престижная работа — даже две, если уж на то пошло! — шикарный дом плюс квартира в столице, и все прелести цивилизации, начиная от последней модели компьютера и кондиционера до джакузи и авто марки «Ягуар». И Интернет, и барокамеры с соляриями, и ночные клубы, и обширные знакомства. И перестрелки, и крутые повороты судьбы на грани и за гранью дозволенного. И друзья. Да и любовники бывали, не без этого. Не было только одного — той самой определенности.
Полушутливый-полусерьезный разговор с не совсем трезвым соседом дал свои всходы. Я подумала: а сколь долго может продолжаться то, чем я занимаюсь в данный момент? Ведь работа в суперзасекреченном Особом отделе ФСБ по борьбе с оргпреступностью — не сахар. Не в том смысле, что она тяжела и опасна, — это само собой разумеется. Как говорится, по определению. Самое печальное — то, что большинство сотрудников отдела из-за работы не видит никакой личной жизни. Включая шефа отдела, Андрея Леонидовича Сурова, который не только не имеет семьи, но даже никогда не был женат. Не было времени.
