— Да никак я не думаю, — устало сказала я и присела на край ванны, — у меня думалка что-то плохо работает. Я на этот вечер… — я усмехнулась, вспомнив слово, «сабантуйчик», — на этот сабантуйчик и пробираться-то не буду.
— То есть как это?! — не понял Гром.
— Да вот так и не буду, — ответила я, — администрация за мной машину пришлет…
Минуту Гром молчал, соображал, видимо, что-то. Потом усмехнулся:
— Ладно, ты профессионал, сама прекрасно знаешь, что делаешь. Если вопросов больше нет, то тогда — отбой.
— Нет вопросов, — сказала я, — отбой.
* * *
Мы должны были просчитывать все свои слова и движения, чтобы не провалить дела. Тогдашний наш гостиничный номер прослушивался — в каждой комнате, включая ванную и туалет, стояло сразу по нескольку «жучков».
Мы-то знали, и где находятся эти «жучки», и сколько их… Но в том-то и штука — мы прекрасно понимали, что нас прослушивают агенты Бундесвера.
Волк нечасто становился моим напарником, но это был как раз тот случай.
Нашим заданием было — изображать супругов, российских граждан. Волк был российским дипломатом, а я — его женой.
Это в Югославии было.
Зная, что наш номер прослушивается немецкими агентами, мы говорили только то, что нам было велено, — таким образом дезинформируя немцев. Мы ни на секунду не должны были выходить из игры, и если бы мы на мгновение расслабились и стали самими собой, то нас немедленно пристрелили бы — на крыше и в окнах противоположного дома сидели снайперы.
Задание есть задание, и мы несколько дней жили с Волком как настоящие супруги.
По ночам, естественно, прослушивание не прекращалась, так что приходилось еженощно доказывать, что наш брак самый настоящий.
Когда закончилось это задание, я забыла про него — и про то, что я спала с Волком, тоже не так уж часто и вспоминала.
Да и он относился ко всему правильно. Такова была наша работа.
Вот так.
Что это я вспомнила сейчас про этот случай?
Ах да, я же вчера его убила.
Что-то действительно странно — не вспоминала, не вспоминала, а теперь вспомнила.
И еще — у Волка татуировка была на плече. Большая, красивая. Черная. Оскаленная волчья пасть, а с клыков слюна капает.
Я повернулась на другой бок — кровать скрипнула подо мной — и уснула.
* * *
Телефон, взорвавшийся громовым звонком, стряхнул меня с постели, как хлебные крошки с простыни.
Я подбежала к телефону.
— Алло! — проговорила я дурным голосом. — Алло!
— Ирина Зиновьевна? — Это был Зайберт Виктор Федорович. — Это вы?
Ну, а кто же еще? Я, конечно.
