Как же это я камеры не заметила. Наверное, скрытой камерой снимали, а то бы наркоторговцы все по углам разбежались.
И разведчики, кстати, тоже.
Я схватилась за голову.
Это безобразие ведь и Виктор Федорович Зайберт видел! Уж точно видел — городок-то маленький, а он в СМИ работает, я ему глаза порядочно намозолила.
Хотя…
Может быть, и не видел. Меня-то больше со спины показывали. Я один раз только боком к камере этой проклятой повернулась. И весь сюжет, на протяжении которого я мелькала на экране, меньше полминуты длился.
А может, и видел. Журналисты тоже своего рода разведчики и секретные агенты — глаз у них острый, они всегда норовят увидеть побольше.
Ну, а если Зайберт все-таки заметил мой блистательный теледебют, я всегда могу отмазаться. Скажу, мол, журналистское расследование проводила.
Должна же я все-таки показать миру город Петропавловск не только таким, каким он описан в проспектах для приезжих, но и каков он есть на самом деле.
Да, да, так и скажу Зайберту.
Я немного успокоилась, но тут снова схватилась за голову. Боже мой! Гром ведь мог этот сюжет видеть.
Теоретически это, конечно, маловероятно — эта передача местного телевидения, а Гром, насколько я понимаю, находится сейчас далеко отсюда.
А практически — вполне может быть. В распоряжении Грома такая техника, что поймать волну, на которой транслируется Петропавловское местное телевидение, — проще простого. А следить за ходом событий, используя при этом источник официальных сообщений, — тоже ему не повредит.
Так что…
Глупо, боже мой, как глупо…
Эта дурацкая журналистская придумка насчет скрытой камеры может мне очень навредить, очень.
Но тогда, в тот вечер, я себе и представить даже не могла, как здорово поможет мне этот сюжет, прокрученный по местному телевидению.
* * *
Мне хотелось принять душ, но я решила дождаться сеанса связи с Громом — не лезть же мне с передатчиком под воду.
И снимать его тоже — не нужно.
Я прошлась по комнатам. Ой-ой-ой, как все нехорошо, как некрасиво все вышло.
С тех пор как я выключила телевизор, часы на стене оттикали уже десять минут, так что понемногу я начала успокаиваться, но внезапно завибрировавший радиоприемник на моем боку все-таки заставил меня вздрогнуть.
Я нацепила наушники и, сняв с пояса приемник, поднесла микрофончик к губам.
Подождала, пока в наушниках не раздалось громкое:
— Багира!
— Слышу хорошо, — быстро откликнулась я, и под ложечкой у меня нехорошо заныло, — это был голос Грома, а не оператора.
