— Кто там?
— Здравствуйте, могу я задать вам несколько вопросов о ваших соседях, Логиновых? — поинтересовалась я вежливо и мягко.
— А, милиция, — проскрипело за дверью, и мне открыли. В дверном проеме красовался очень старый человек, пышная шевелюра его, чудом пощаженная временем, была совершенно белой, худое тело, на котором как на вешалке висели безразмерная синяя майка и вытянутые на коленях трико, опиралось о косяк. И только глаза, черные и живые, не вязались с его обликом. Они искрились насмешкой и каким-то юношеским задором. — Какие красивые милиционерши работают, — отвесил мне комплимент дед. — Заходи. Меня Михаил Егорыч звать.
— Лилия Ровенская, — рявкнула я, с чего-то решив, что дедок в таком возрасте просто обязан плохо слышать.
— Ну, чего ты орешь? — вибрирующим голосом сказал старик, укоризненно качая головой. — Слух у меня хороший, не переживай. Входи.
Я прошла в довольно-таки обшарпанную, со старенькими обоями на стенах квартиру и поразилась царившей вокруг идеальной чистоте. Здесь буквально ни пылинки не было. Бедно, но удивительно чисто и опрятно.
— А как вы догадались, что я из милиции? — спросила я у дедка.
— Так с утра уже приходили, — пояснил он. — Соседа-то моего убили, вот и расспрашивали про Лизку, как они жили, да во сколько она на работу пошла. Только меня дома не было, а жинка моя, та ничегошеньки дальше носа своего не видит, не слышит, — обстоятельно расписывал дедок.
— Вас не было дома с утра? — не поняла я. Неужели мне не повезло?
— Да нет, когда милиция приходила, я как раз на базар ездил, — пояснил дед снисходительно.
— А вы что-нибудь слышали? Вообще, Логиновы были дружной семейной парой?
— Да где же сейчас дружную-то найдешь? — пожал плечами дед и принялся раскуривать трубку. По комнате тут же поплыл приятный запах табака, смешанного с какими-то травами. — Ругались, как все, больше по вечерам, а нам-то все слышно, стены тонкие, — заметил дедок.
— Может быть, вы знаете, по каким поводам происходили эти ссоры? — полюбопытствовала я.
— Знаю, как не знать, они и не скрывали, — хмыкнул дед, лукаво сощурив черные птичьи глаза. — Развестись Лизка хотела, а Антон не позволял. У Лизки полюбовник какой-то был. — Михаил Егорович определенно смаковал интимные подробности чужой жизни, наверное, потому, что его собственная была на редкость скучна и однообразна. И все происходящее доставляло ему удовольствие. — И как она заявится домой поздненько, они начинают ругаться. Чуть не каждый день цапались.
