Серегу Николаева боялась вся школа, и «паучок» от страха тут же сбросил на землю обе сумки.
Люда подняла их и задумалась. Ну прыгнула — и что дальше? Исмаилов может быть где угодно. Он вполне мог уже успеть впрыгнуть в проходящий мимо автобус и уехать куда глаза глядят, хоть в аэропорт Пулково.
Ни на что особенно не надеясь, Люда решила поискать его в старом сквере на другой стороне улицы. Сквер был таким заросшим и неухоженным, что в нем побаивались гулять молодые мамашки с детьми и бабульки с внучатами, зато на сдвинутых в кусты ржавых качалках любили тусоваться подростки двух соседних школ.
Пройдя несколько аллей и свернув к бывшему детскому городку, Люда увидела сквозь почти уже прозрачные ветви кустов чью-то сгорбленную спину. Похоже на толстовку Сеймура. Он даже куртку не взял в гардеробе. Люда раздвинула ветки. Точно. Это он. Сидит на поваленной, полусгнившей деревянной горке. Она нашла проход между кустами, перелезла через ржавого козлика, бывшего когда-то веселой изогнутой лесенкой, и опустилась на грязную деревяшку рядом с Исмаиловым. Он даже не пошевелился.
— Я принесла твою сумку, — сказала Люда. — Жаль, не знала, что ты без куртки.
— Да провались она… — задушевно проронил он, а потом развернулся к однокласснице и, облизнув сухие губы, спросил: — Ты меня презираешь?
— Надя только хотела сказать, что твоя мать пришла к директору. Вот и все, — ушла от ответа Люда.
— Да?! — вскочил с горки Сеймур. — А что она там несла насчет того, что все про меня знает?
Люда пожала плечами.
— Что она вам еще сказала? — Исмаилов приблизил свое лицо к Людиному, ладони его сжались в кулаки, и девочке показалось, что сейчас он влепит пощечину и ей. Она зажмурилась и пробормотала:
— Ничего она не говорила. Она только плакала.
Сеймур отодвинулся от нее, тяжело вздохнул и обхватил голову руками.
— Ну… не хотел я… — взвыл он. — Можешь ты мне поверить? Я извинюсь… Просто она сказала про мать, и я подумал, что она действительно все знает…
— Да что такое ужасное с тобой произошло, что и знать никому нельзя? — рассердилась наконец Люда. — Что ты нагнетаешь атмосферу? Может, все вовсе и не так страшно, как ты тут изображаешь? Внимание к себе привлечь хочешь, да?
— Дура! — крикнул Сеймур.
— Ну и ладно! — Люда встала с горки. — Ну и оставайся тут один, самый умный! Больно надо мне с тобой возиться!
Она говорила ему совсем не то, что думала и чувствовала. Ей очень хотелось с ним возиться. Хотелось обнять Сеймура, гладить, как маленького, по волосам и говорить всякие глупые утешительные слова… И даже поцеловать в бледные щеки, чтобы поскорей растаяли осколки зеркала тролля.
