Спустя полчаса на углях рядом с весело полыхавшим костром источали аппетитный запах куски сочного свежего мяса, нанизанные на шесть шампуров. Неподалеку стоял низенький раскладной столик, уставленный бутылками и отличной закуской. Бритый пожелал выпить до готовности шашлыка, разлил по пластиковым стаканчикам хорошего вина, заставил всех оторваться от дел, замолчать.
— Я, братва, полагаю, — начал здоровяк, держа в огромной лапище посудинку, — раз сегодня восьмое марта, значит, мы должны первым делом поздравить нашу единственную…
— И неповторимую, — вставила Юлька.
— Да. И неповторимую женщину.
— Девушку, — опять поправила она.
Зубко хмыкнул и полез рыться за пазухой… Смущенно протянув Майской темную коробочку, легко согласился:
— Ладно, девушку…
— Это мне?! — прошептала она.
— Тебе. Мы тут сложились… В общем от нас всех.
В торжественной тишине Юлька робко взяла футляр, осторожно открыла и… прикрыв рот ладошкой, в искреннем изумлении округлила глаза. На лиловой бархатной подушечке лежал ювелирный гарнитур: красивые золотые серьги и такое же необыкновенное, массивное колечко. Раньше ей нечасто доводилось принимать в подарок и копеечную пластмассовую бижутерию, а тут вдруг разом сверкает красноватым отливом столько настоящего золота!..
Она кинулась обнимать своих мальчиков, и те, не успев опустошить стаканов, расплескивали вино на землю и глуповато улыбались в ответ на ее радостные поцелуи.
— Мальчики, ну как же я вас всех люблю! Мальчики!.. Я даже не знаю, как вас отблагодарить!..
— Стриптиз в подвале на столе станцуешь? — шутливо спросил Ганджубас.
— Точно, как пару недель назад?.. — хохотнул Клава.
— А чё, мне тоже понравилось, — поддержал Бритый. — Особенно то, чем этот стриптиз закончился…
— Господи, да конечно станцую! — чуть не плакала от умиления Юлька.
Однако планы на ближайшую ночь внезапно нарушил встревоженный голос Палермо:
— Парни, к нам гости.
Он смотрел на дорогу, и все повернули головы туда же. С асфальта на грунтовку одна за другой съезжали четыре легковушки. Кажется, это были те самые машины, на которых Хлебопёк с гоблинами приезжали к пустырю…
К поляне майор отправился последним. Впереди медленно шествовали его бойцы, помогая передвигаться троим освобожденным журналистам. Двое мужчин и молодая женщина — та самая, что брала у него интервью, вероятно, не успевали толком отслеживать стремительно менявшейся вокруг обстановки. Они подавленно молчали, плохо соображали и абсолютно не ориентировались в пространстве. Гражданские мужики нервно затягивались сигаретами, а по лицу женщины, кажется, текли слезы. Рядом ковыляли и двое военнослужащих, уехавших с представителями прессы от штаба бригады…
