— Минутку, гражданочка! — заинтересовался странной особой милицейский чин.
Девушка оглянулась, замедлила шаг. И с той же лучезарной улыбкой зашептала:
— Иди ко мне, милый. Иди…
«Милый» в погонах капитана послушно приблизился…
— Документики бы мне ваши… — враз утеряв строгость, пробормотал он, пялясь на дурманящую наготу.
— Зачем тебе скучные бумаги? И не стоит так на меня смотреть, — с лукавой назидательностью молвила она. Поведя красивою рукою, шепнула: — Посмотри лучше туда.
Блюститель поворотил голову влево и… застыл — у выхода из бутика стояла симпатичная молодая женщина. Оба в долгом изумлении смотрели друг на друга: женщина взволнованно теребила зеленый пакетик с покупками; капитан беспрестанно одергивал китель…
— Смелей же, дурачок, — подтолкнула Любочка мужчину. — Это счастье твое, — не проворонь!..
И громко засмеявшись, пошла дальше. Через квартал шумного проспекта находился нужный поворот на Бестужевскую…
* * *
Болеслав Кондратьевич топал размашистой походкой по Пискаревке с северо-востока. В левой руке в такт шагам колыхалась авоська с гостинцем для Аиды…
На углу уютного, кладбищенского скверика привязались двое — вида потрепанного, опухшего; невыносимо смердящие перегаром. Видать, приняли за своего — выглядел Кондратич так же неважнецки: поношенный сюртучок с застиранными полинялыми брючками; схваченные проволокой носки старых ортопедических ботинок; крючковатые пальцы, побитые артритом; желтый зоб щитовидки над измятым воротом рубашки… Тяжелый запашок, исходивший от пожилого мужчины, имел, однако, другое происхождение — не глупости человеческой, а беззащитной слабости его перед многочисленными недугами.
— Слышь, подкинь, сколько можешь, — заучено твердил тощий сутулый алкаш, — а то загибаемся с самого утра.
— Пей с вечеру поменьше, — брезгливо отворачивался Болеслав.
Но и там натыкался взглядом на иссиня-фиолетовую рожу, бубнившую, точно молитву:
— Ну, дай, сколь не жалко, братан!.. Брата-ан, ну, сколько не жалко, да-ай, а?..
Так и прошел бы Кондратьевич мимо. А тут на тебе! неожиданность, точно с неба холодный весенний дождь — рвет сутулый из рук авоську и бежит стремглав на длинных негнущихся ногах. И второй, завидев резвый поворот — за ним — делить добычу.
Ну что прикажете делать?.. Гаркнул вдогонку крепкое ядреное словцо — не идти ж к Аиде без гостинца!..
Сутулый враз схватился за печень, осел… Рядом распластался второй, кажись, подвернув коленку…
И вот она — заветная авоська. Снова колышется в такт размашистым шагам. Впереди край Пискаревки, а там и знакомая Бестужевка…
