— Дружи-ище, вы меня удивля-яете!.. — с расслабленной вальяжностью протянул собеседник, подаваясь вперед и наполняя бокалы золотистым алкоголем. — Разумеется, ознакомился. Я не первый год читаю критику вашего творчества и ничего, признаться, нового в словесах о последней книге не обнаружил. Беда… Беда с этим новым поколением декадентов! Прочитал десяток томов классики, написал пяток лубочных стишков или рассказиков ни о чем, но с перлами и варваризмами через строчку; потусовался на форумах в сети и… на тебе — готовый Петя Анненков или Виссарион Григорьевич!
Услышав имена мэтров, Литератор усмехнулся, но промолчал.
— …Лишь настоящие профессионалы от критики владеют искусством отключения собственных вкусов, — напористо развивал инвективу «слепец», — отключения во имя истинной ОЦЕНКИ! Оценки с точки зрения глубины сюжета, композиции, архитектоники, стиля, кулёр локаля и… прочих литературных канонов. Но кто их сегодня знает-то, эти каноны? — безнадежно махнул он рукой. — Нет таких, и в ближайшее время не прибудет, ибо издатель считает бабки и штампует мега-тиражи суррогата. Так что всех, ныне критикующих ваше творчество, смело делите по известной формуле на три конгруэнтные группы. Первая треть всегда отзовется восторженно ввиду полного соответствия вкусов. Вторая непременно забьется в истерике злобствующих конкурентов, оттого что завидует вашей фантазии — им бы такое и в голову не пришло. И, наконец, последние… Эти возьмутся бурчать, с вежливым возмущением вспоминать о морали, о божьих заповедях — им никогда не угодишь! Потому и зовутся снобами. Так что все в порядке, любезный — поздравляю со скромным рождением очередного шедевра. Дворняги тявкают, а «Бентли» рулит!..
Литератор дважды кивнул. Возразить было нечем, да и не хотелось. Давний приятель умел убедить, успокоить, дать положительный заряд. И в последний раз глотнув из бокала, Автор ИГРЫ шумно выдохнул:
— Ну что ж, я готов.
— А уж я и подавно, — таинственно улыбнулся вчерашний «слепец», покосившись на сложенный вчетверо листок, прижатый к столу массивной мельхиоровой пепельницей. — Угадывайте! У вас ровно три попытки.
Мужчина поморщил нос, отчего аккуратно подстриженные усики на секунду съехали вбок; встал с кресла; задумчиво прошелся по просторному залу… Постояв в нерешительности, первым делом направился к стене, сплошь увешанной холодным оружием. Потоптавшись у завидной коллекции, резко простер вперед руку и снял с кронштейна кривой турецкий ятаган. Качнув им в воздухе, вопросительно посмотрел на партнера по ИГРЕ.
