Кто судьбой обречен, кого Аполлон избирает?
Тут на глазах смятенной толпы итакиец[441] Калханта
На середину повлек, громкогласно требуя, чтобы
Волю богов он открыл. Хитреца злодеянье и прежде
125 Мне предрекали не раз, грядущее втайне провидя.
Дважды пять дней прорицатель молчал и скрывался, чтоб жертву
Не называть и на смерть никого не обречь предсказаньем, —
После молчанье прервал, понуждаемый криком Улисса,
По уговору меж них меня на закланье назначил.
130 Тут уж никто не роптал: ведь смерть, которой боялся
Каждый, теперь одного, ему на горе, постигла.
Близился день роковой. Готовили все для обряда:
Соль с мукой пополам, вкруг висков мне тугие повязки.[442]
Вырвался я, признаюсь, оковы порвал и от смерти
135 Ночью в густых тростниках у болотного озера скрылся,
Ждал, чтоб ушли, подняв паруса, – если только поднимут!
Больше надежды мне нет ни древнюю родину снова,
Ни двоих сыновей, ни отца желанного видеть.
Может быть, требуя с них за бегство наше расплаты,
140 Смертью несчастных мою вину покарают ахейцы…
Именем вышних богов, которым ведома правда,
Именем верности – коль остается еще среди смертных
Неоскверненной она, – молю: над нашими сжалься
Бедами! Сжалься над тем, кто столько вынес безвинно!"
145 Жизнь мы даруем ему, хитреца слезам сострадая.
Первым Приам приказал от тесных пут ему руки
Освободить и к нему обратился с приветливой речью:
"Кто бы ты ни был, теперь забудь покинутых греков.
Нашим ты будешь. Но мне ответь на вопрос мой правдиво:
150 Этот чудовищный конь для чего возведен? Кем построен?
Что стремились создать, – орудье войны иль святыню?"
Так он сказал. А Синон, в пеласгийских уловках искусный,
Начал, к небу воздев от оков свободные руки:
"Вечных огней божества[443] нерушимые, вами клянусь я,
155 Вами, меч и алтарь нечестивый, которых избег я,
Вами, повязки богов, что носил я, идя на закланье!
Нет мне греха разорвать священные узы данайцев,
Нет греха ненавидеть мужей и сказать без утайки
Все, что скрывают они. Я не связан законом отчизны!
160 Ты лишь обетам своим храни, сохраненная Троя,
Верность, коль щедро тебе отплачу и правду открою!
Веры в победный исход и надежд залогом для греков
Помощь Паллады была всегда. Когда ж нечестивый
Сын Тидея и с ним Улисс – злодейств измыслитель —
165 В храм священный вошли, роковой оттуда Палладий[444]
Силой исторгли, убив сторожей высокой твердыни,
Образ священный схватив, дерзновенно смели коснуться
Кровью залитой рукой девичьих повязок богини, —
Тотчас на убыль пошла, покидая данайцев, надежда,
